… о климатической миграции

Оптимальная ниша для жизни человека в конечном итоге переместится к полюсу, и вместе с ней туда устремятся и люди. У России в условиях глобального потепления появляется все больше возможностей вернуть себе статус супердержавы, считает американский эксперт.

Был еще только ноябрь, но в маленькой деревне Димитрово, которая находится в отдаленной Еврейской автономной области на востоке России всего в 60 километрах к северу от китайской границы, холод уже пробирал до костей. За стоящими в ряд покосившимися домами и старой сельхозтехникой, которой уже не один десяток лет, начинались ровные поля. Они простирались до видневшегося вдали леса, ощетинившегося колючими голыми ветками деревьев, и исчезали в мрачном снежном вихре. По узкой грунтовой дороге шли несколько сгорбившихся от холода деревенских жителей, оставляя на сухом белом снегу призрачные следы.
Впереди в нескольких километрах с грохотом пробирался сквозь снежную круговерть старый ржавый комбайн «Джон Дир», срезая сухие коричневые стебли сои. Комбайн резко остановился, и из кабины вылез добродушного вида человек по имени Дима. Дима, предприниматель, который обрабатывает на этих полях участок площадью в два с половиной гектара, родился в провинции Ляонин на северо-востоке Китая (его настоящее имя Синь Цзе). Он — один из тех китайцев, которые в последние годы переехали на север в поисках работы и возможности заняться предпринимательской деятельностью. После того как в этом году нанятые Димой рабочие, в основном китайцы, вернулись домой по причине пандемии Covid-19, он вынужден выполнять значительную часть работы самостоятельно. Закутавшись от ветра в камуфляжную куртку, он наклонился и поднял с земли несколько тонких стручков. Один из них он открыл, чтобы заглянуть в будущее России.
В восточной части России сейчас происходят большие перемены. На протяжении многих веков основную часть земель обрабатывать было невозможно. Только на самых южных участках вдоль китайской и монгольской границ, в том числе в районе Димитрово, климатические условия были достаточно умеренными и позволяли обрабатывать землю. Но по мере потепления климата земли — и перспектива их возделывания — начали улучшаться. По словам Димы, 20 лет назад весеннее таяние снега начиналось в мае, а теперь земля освобождается от снега к апрелю, да и дожди становятся более продолжительными и обильными. На всей территории восточной России леса, болота и луга постепенно превращаются в площади, засеянные соей, кукурузой и пшеницей. Этот процесс освоения земель, вероятно, ускорится, поскольку Россия надеется воспользоваться потеплением климата и увеличением продолжительности вегетационного сезона, связанным с изменением климата, чтобы стать одним из крупнейших на планете производителей продовольствия.
Во всем мире изменение климата становится глубочайшим кризисом, знаменующим начало новой эры, кошмаром в виде засух, опустынивания, наводнений и невыносимой жары. Это грозит тем, что обширные регионы станут менее пригодными для жизни, и начнется самая массовая в истории миграция беженцев. Но некоторым странам изменение климата предоставит беспрецедентную возможность, поскольку климат в самых холодных регионах планеты станет более умеренным. Есть множество оснований полагать, что по мере потепления климата в эти регионы начнется невероятный приток мигрантов из самых жарких регионов мира. Исторически миграция людей была обусловлена не столько недовольством состоянием окружающей среды, сколько стремлением к процветанию. С изменением климата процветание и наличие условий для жизни — убежище и экономические возможности — скоро будут означать одно и то же.
У России больше возможностей использовать изменение климата с пользой для себя, чем у других стран. Из всех северных стран Россия располагает самым большим земельным массивом. Она расположена дальше к северу, чем все ее южноазиатские соседи, население которых в совокупности является самым многочисленным в мире и которые борются с вынужденной миграцией, связанной с повышением уровня моря, засухой и чрезмерным потеплением климата. Как и Канада, Россия богата ресурсами и землей, и у нее есть возможности для развития. Ожидается, что в ближайшие десятилетия за счет потепления климата производство зерновых культур в стране увеличится, несмотря на то, что, по прогнозам, урожайность сельскохозяйственных культур в США, Европе и Индии снизится. И то ли случайно, то ли за счет хитроумной стратегии, или, скорее всего, по причине сочетания того и другого, благодаря мерам, которые постоянно предпринимает российское руководство (водружает флаги в Арктике и поддерживает внутреннее производство зерна), у России в условиях глобального потепления появляется все больше возможностей вернуть себе статус супердержавы.
На протяжении тысячелетий существует тесная связь между повышением температуры и оптимальным климатом, с одной стороны, и производительностью труда и развитием человека, с другой. После последнего ледникового периода колонизация Гренландии людьми резко возросла с периодом потепления, но затем в период резкого похолодания вновь резко сократилась. Совсем недавно ученые обнаружили связь между ростом экономической деятельности в Исландии и периодами, когда температура была выше средней. Точно так же как приливы аномальной жары на глобальном Юге сдерживают экономический рост. Согласно проведенному недавно исследованию, результаты которого опубликованы в Сборнике научных трудов Национальной академии наук, продуктивность человека может быть обеспечена в оптимальных климатических условиях — при средней годовой температуре 52-59 F (11-15 С). И температура на большей части Крайнего Севера планеты движется именно к этим показателям.
Заместитель директора Центра продовольственной безопасности и окружающей среды Стэнфордского университета Маршалл Берк (Marshall Burke) почти десять лет пытается выяснить, какое влияние окажет изменение климата на мировую экономику, в основном сосредоточившись на том, какой экономический ущерб могут нанести штормы, приливы аномальной жары и гибель урожая сельскохозяйственных культур. В статье, опубликованной в 2015 году в журнале «Нэйче» (Nature), он и его соавторы описали возможные последствия глобального потепления с учетом географического положения стран. Если провести линию вокруг планеты на широте северных границ США и Китая, то почти каждая страна, расположенная к югу от этой линии на пяти континентах, понесет экономический ущерб. По мнению Берка, производительность труда достигает максимума при средней температуре около 55 F (13 С), а затем по мере потепления климата падает. По его прогнозу, к 2100 году национальный доход на душу населения в США может оказаться на треть меньше, чем в обычных условиях без глобального потепления. В Индии он сократится почти на 92%, а будущий экономический рост Китая сократится почти наполовину. А вот при зеркальном отражении ситуация будет совершенно иной — в странах, расположенных по другую сторону условной черты, вскоре может произойти невероятный экономический рост, и они могут достичь расцвета. В Канаде, в скандинавских странах, Исландии и России к концу века ВВП на душу населения может вырасти в пять раз, если у них будут достаточные человеческие ресурсы, чтобы поддерживать экономику на этом уровне.
Вот уже два года издания «Нью-Йорк Таймс» (The New York Times) и «ПроПублика» (ProPublica) пишут о великой глобальной климатической миграции, которая уже началась. К 2070 году более трех миллиардов человек могут оказаться в условиях климата, не являющегося оптимальным для жизни человека, в результате чего десятки миллионов мигрантов устремятся на север, в США и Европу (большинство мигрантов действительно перемещаются на север, где больше всего земельных ресурсов и экономических возможностей). Согласно этим статьям, значительные демографические изменения, по всей вероятности, произойдут и в самих США, поскольку из-за жары, засухи и повышения уровня моря миллионы американцев будут вынуждены переехать в другие регионы страны. В этой нашей заключительной статье (из трех) основное внимание уделяется тому, кто от этого выиграет — исходя из того, где именно жители планеты, скорее всего, закончат свое путешествие в поисках стабильного климата. Оптимальная ниша для жизни человека в конечном итоге переместится за пределы США и Европы, к полюсу, и вместе с ней туда устремятся и люди.
Это может стать исключительной возможностью для самых северных стран планеты — но только если они придумают, как остановить сокращение своего собственного населения и при этом дать пристанище, по крайней мере, некоторой части того огромного количества людей, которые будут штурмовать их границы. Возьмем, к примеру, Канаду: она богата земельными ресурсами, а также лесом, нефтью, газом и гидроэнергией, и имеет доступ к 20% мировых запасов пресной воды. У нее стабильная, неподкупная демократия. И по мере потепления климата Канада станет для цивилизации экологически привлекательным местом, используя с выгодой для себя новые арктические транспортные маршруты, а также более широкие возможности для сельскохозяйственной деятельности. Но население Канады составляет всего 38 миллионов человек, и убыль населения страны происходит быстрее, чем его рост. Согласно исследованиям Берка, к 2100 году в результате изменения климата канадцы с учетом ВВП на душу населения станут в два с половиной раза богаче, чем в обычных условиях без глобального потепления. Канада может воспользоваться этой возможностью только в том случае, если она примет у себя гораздо больше людей.
Поэтому группа канадских бизнесменов и ученых обратилась к правительству страны с призывом реформировать иммиграционную систему страны, сделав ее привлекательной для самых талантливых людей планеты, надеясь увеличить население Канады к 2100 году почти в три раза. Правительство в какой-то мере отреагировало на призыв, увеличив свои иммиграционные квоты в этом году на 14%, что отчасти отражает общественное мнение, признающее важную роль иммиграции для экономики Канады. Однако, пока не известно, на самом ли деле сегодняшние канадцы готовы к тому, чтобы мигрантов в их стране было в два раза больше, чем их самих.
Аналогичная ситуация наблюдается и в странах Северной Европы, где из-за низкого уровня рождаемости и старения населения демографические показатели отстают от прогнозируемых потребностей сельского хозяйства и других отраслей экономики. Страны Западной и Центральной Европы являются одними из крупнейших в мире производителей продовольствия, но из-за сокращения местного населения они вынуждены во время сбора урожая привлекать большое количество рабочих-мигрантов из таких стран, как Белоруссия и Румыния. В Норвегии и Швеции по мере повышения температуры также может увеличиться продолжительность вегетационного сезона и повыситься урожайность овощных, фруктовых и ягодных культур. Но, по словам Арне Бардалена (Arne Bardalen) из Норвежского института боэкономических исследований, эксперта по сельскому хозяйству, продовольственной безопасности и изменению климата, даже сейчас эти страны не в состоянии самостоятельно собирать урожай, не привлекая по 15-30 тысяч рабочих-мигрантов.
Все это — сельское хозяйство, миграция, потепление — является более масштабной игрой глобального влияния. Вопрос национальной безопасности, как для любой из этих стран, так и для США, неразрывно связан не только с иммиграционной и пограничной политикой, но и с продовольственной безопасностью. Стремление к процветанию в мире, изменившемся с учетом потепления, означает достижение экономической самодостаточности самих стран, а также расширение геополитического влияния. Но, как недавно сказал в беседе со мной Джон Керри, бывший госсекретарь, которого избранный президент Джо Байден собирается назначить своим специальным представителем по климату, и то, и другое зависит от того, как со временем изменится ситуация с доступностью территорий (северных морских путей или оттаявших земель) или их пригодностью к использованию. Чем меньше продовольствия и других ресурсов остается на глобальном уровне, тем в большей степени способность производить продовольствие внутри страны становится инструментом власти. И чем больше стран смогут удержаться на плаву в этом меняющемся мире, тем больше они выиграют, просто наблюдая, как тонут другие. «Возможно, что ситуация будет очень напряженной, — сказала Керри, — все это может оказаться очень тяжелым и неприятным». И в результате потоки людей (как бы вы их ни называли — климатическими беженцами или человеческим капиталом) становятся неотделимой частью геополитической борьбы за власть, связанной с климатом.
Россия недвусмысленно заявила о своем намерении извлечь выгоду по мере изменения климата. В своем национальном плане мероприятий по адаптации экономики к изменениям климата, опубликованном в январе, она призвала страну «использовать благоприятные возможности», вызванные глобальным потеплением, и среди того, что принесет стране «дополнительные выгоды» назвала арктическое судоходство и увеличение продолжительности вегетационного сезона. С политической точки зрения Россия, возможно, находится не в лучшем положении для приема большого числа мигрантов, чем США или Канада. Более того, в России, судя по всему, ксенофобия даже более распространена. Но то, как она справится с миграцией и собственными демографическими проблемами, будет иметь огромные последствия для США и всего остального мира. Россия всегда хотела заселить свои обширные восточные территории, и благодаря неуклонному потеплению и таянию люда в этих регионах, эта, к которой Россия давно стремится, становится досягаемой. Достижение этой цели могло бы значительно увеличить благосостояние и мощь России за счет освобождения ото льда десятков миллионов гектаров земли и расцвета новой сельскохозяйственной экономики.
Когда Надежда Чебакова, ведущий российский эколог-климатолог, переехала в Сибирь, чтобы исследовать изменения климата в этом регионе, она пошла по стопам узников ГУЛАГа, которые были сосланы в места, считавшиеся настолько суровыми, что побег оттуда казался невозможным лишь от одной мысли о том, что нужно будет пробираться по этой территории. Со временем она обнаружила, что климат в этой местности, покрытой лесами и манящими и немногочисленными холмами, стремительно теплеет. В научно статье, которую она в месте с соавторами Еленой Парфеновой и американкой из НАСА Эмбер Соя (Amber Soja) опубликовала летом прошлого года в журнале «Энвайронмент Рисеч Леттерс» (Environmental Research Letters), Чебакова подсчитала, что к 2080 году вечная мерзлота в азиатской части России сократится более чем наполовину, во всяком случае, в активном слое в пределах двух метров от поверхности. Она написала, что одна треть суши в стране начнет переходить из категории «абсолютно экстремальной» в смысле суровых условий, в категорию «довольно благоприятных» и вполне пригодных условий для существования цивилизации. Она использовала экологическую терминологию, которую придумали сами российские власти, чтобы указывать, через какие лишения и трудности должны походить переселенцы, сосланные в эти края. Она обнаружила, что одно из самых холодных и экологически неблагоприятных мест на планете быстро становится пригодным для жизни.
Способность Земли поддерживать жизнь сводится к основам биологии. Организмам для производства соединений, которые могли бы потреблять живые существа, чтобы построить пищевую цепь, необходимо достаточное количество света и тепла. В условиях вечной мерзлоты значительная часть этого процесса замедляется или замирает, но таяние вечной мерзлоты может запустить этот цикличный процесс. Трудно точно определить, сколько земли на Севере оттает при потеплении температуры на один, но согласно исследованию Чебаковой, если люди будут и дальше выбрасывать в атмосферу углекислый газ в больших количествах, к 2080 году доступной для сельского хозяйства может стать примерно половина территории Сибири (более пяти миллионов квадратных километров). И в результате ее способность прокормить потенциальных климатических мигрантов может увеличиться в некоторых районах в девять раз. Но не все оттаявшие земли будут использоваться. Бедные, неплодородные почвы во многих районах будут непахотными или потребуют большого количества удобрений, чтобы на них что-то могла расти. К тому же, перемены произойдут не сразу. Почвы во время оттаивания нестабильны и в принципе могут стать причиной катастрофы, поскольку из-за сезонной просадки и вспучивания грунтов в процессе подтаивания происходит разрушение дорог, мостов и зданий. На какое-то время районы, де происходит таяние вечной мерзлоты, могут оказаться почти непроходимыми. Но в конечном итоге таяние вечной мерзлоты закончится, и будет достигнуто новое равновесие, в условиях которого эти земли вновь станут пригодными для строительства и роста растений.
И вполне возможно, что ждать этого придется не очень долго. В этом сезоне посевы озимой пшеницы и рапса в районе Красноярска, родного города Чебаковой, расположенного на юге Сибири дали вдвое больше урожая, чем годом ранее. «Именно это мы и предсказывали, — говорит она. — Только мы говорили, что это произойдет к середине века». Как однажды уверенно выразился сам Владимир Путин, потепление на два-три градуса не так уж и страшно: «Меньше будем тратить денег на шубы и другие теплые вещи…. И урожай зерновых будет повышаться».
Доминирование в сельском хозяйстве — это лишь малая часть того, на что, по мнению российских климатических оптимистов, страна должна рассчитывать. Благодаря постоянному таянию арктических морских льдов будет открыт новый судоходный маршрут, который сократит время перевозок из Юго-Восточной Азии в Европу до 40%, а также сократит время в пути в США, что позволит России извлекать прибыль, контролируя этот маршрут между Китаем и Западом. Крупнейшие российские города за редким исключением (среди которых Санкт-Петербург), и важнейшие военные базы также гораздо менее уязвимы для наводнений из-за повышения уровня моря, чем, скажем, США. Крупнейшие американские города расположены у моря, и в ближайшие десятилетия США неизбежно будут отвлекать триллионы долларов на укрепление стратегических объектов или их перенос в другое место. Небольшим экономическим стимулом является даже экономия энергии в результате потепления.
Но сельское хозяйство открывает доступ к одному из величайших ресурсов новой климатической эры — продовольствию. И в последние годы Россия уже продемонстрировала новое понимание того, как использовать свои все более прочные позиции в экспорте сельскохозяйственной продукции. В 2010 году, когда в России из-за лесных пожаров и засухи возникла угроза гибели урожая зерновых, Путин запретил экспорт пшеницы, чтобы защитить свой народ, а затем наблюдал, как мировые цены на пшеницу выросли втрое. Мир дрогнул. От Пакистана до Индонезии вырос уровень бедности. Высокие цены пошатнули хрупкое политическое равновесие в Сирии, Марокко и Египте, где на хлеб приходится около 40% суточного потребления калорий. Дефицит подлил масла в огонь и усилил недовольство людей во время восстаний «арабской весны», из-за которых многомиллионные потоки мигрантов в конечном итоге хлынули в Европу, что в свою очередь оказало дестабилизирующее воздействие на обстановку на европейском континенте — и было в интересах России. И начался этот хаос в основном из-за пшеницы. Как говорит старший научный сотрудник аналитической организации Центр американского прогресса (Center for American Progress), специалист по вопросам климатической миграции и безопасности Майкл Верц (Michael Werz), «в Каире люди неспроста выходили на демонстрации с багетами в руках».
Когда после крушения малайзийского пассажирского самолета, сбитого в небе над Украиной в 2014 году, Европа и США ввели против России санкции, Россия в ответ ввела эмбарго на импорт сельскохозяйственной продукции из Европы. Поначалу казалось, что Россия сама себя наказывает, но этот шаг был направлен на то, чтобы дать возможность отечественным производителям продовольствия восполнить недостаток поставляемых продуктов. Когда Путин в декабре следующего года выступал с Посланием к Федеральному Собранию, он смело заявил, что Россия скоро станет «крупнейшим мировым поставщиком здоровых, экологически чистых, качественных продуктов питания», имея в виду поставленную им цель дальнейшего производства российских продуктов в основном без ГМО. К 2018 году введенное Путиным эмбарго принесло огромные дивиденды — с 2015 года российский экспорт пшеницы вырос на 100%, примерно до 44 миллионов тонн, превзойдя показатели США и Европы. В настоящее время Россия является крупнейшим экспортером пшеницы в мире, на ее долю приходится почти четверть мирового рынка. Российский сельскохозяйственный экспорт вырос в 16 раз с 2000 года и к 2018 году составил почти 30 миллиардов долларов. И все это благодаря тому, что Россия в значительной степени опиралась на регионы на юге и западе страны, в которых выращивают эту традиционную экспортную культуру. Осенью прошлого года, выступая на российско-африканском экономическом форуме в Сочи, Путин заявил, что Россия входит в десятку крупнейших поставщиков продовольствия на рынки африканских стран и что «мы экспортируем сейчас сельскохозяйственной продукции на рынки третьих стран больше, чем оружия».
В ближайшие десятилетия, по мере роста производства зерна и сои в России в результате изменения климата, ее собственная продовольственная безопасность даст ей еще одну возможность при желании вбить клин в глобальную геополитику. По словам Рода Шуновера (Rod Schoonover), бывшего директора по окружающей среде и природным ресурсам Национального совета по разведке и бывшего старшего аналитика Госдепартамента в администрациях Обамы и Трампа, сельскохозяйственное доминирование России, является «новой, наметившейся проблемой национальной безопасности», которую «недооценивают, не считая ее геополитической угрозой».
Американским экспертам по разведке теперь понятно следующее: во-первых, некоторые страны мира могут когда-нибудь использовать последствия изменения климата как ступеньки на пути к усилению своего влияния и к процветанию. И, во-вторых, США, несмотря на свое не самое неблагоприятное географическое положение, скорее проиграют, чем выиграют — отчасти потому, что многие из их лидеров не смогли представить себе масштабы грядущих перемен.
Джон Подеста впервые осознал всю серьезность геополитических проблем, связанных с изменением климата, в июле 2008 года, незадолго до того, как он возглавил переходную команду избранного президента Барака Обамы. В том же месяце он принял участие в смоделированной военной игре, которую проводила вашингтонская аналитическая организация Центр новой американской безопасности. Зал был полон людей, которые, как и он, ждали своего шанса вновь занять влиятельные посты в американском правительстве. За столом в частном конференц-зале Ньюзеума в Вашингтоне сидели бывшие американские военные чиновники, бывший руководитель Агентства по охране окружающей среды, консультанты сотрудников китайских спецслужб, аналитики из консалтинговой компании «Маккинси» (McKinsey) и Брукингского института и, по крайней мере, один европейский дипломат. «Скажу со всей откровенностью, — сказал Подеста, обращаясь к собравшимся и исполняя возложенную на него роль генерального секретаря ООН. — Времени у нас почти не осталось».
Эта военная игра проводились в 2015 году, когда климатический кризис стал особенно очевидным. Вскоре после того, как в результате разрушительного урагана в Бангладеш погибло 200 тысяч человек, на Майами обрушился ураган 5-й категории. Сценарий был разработан старшим научным сотрудником Центра новой американской безопасности Шэрон Берк (Sharon Burke), которая впоследствии стала помощником министра обороны США. В соответствии с этим сценарием военной игры, свои дома будет вынуждено покинуть огромное количество климатических мигрантов, а к 2050 году масштабы миграции, связанной с изменениями климата, достигнут миллиарда человек. Один из важных вопросов, поставленных тогда перед группой участников, заключался в следующем: как США, Европа, Китай и Индия отреагируют на эту огромную миграцию и смогут ли они договориться о том, какие обязательства должны будут выполнять государства в соответствии с международным правом, чтобы позаботиться о мигрантах.
Это было нелегко. В беседе со мной Берк сказала, что ни одна из стран-участниц не хотела быть обязанной принимать климатических мигрантов.
Участники игры спорили о том, можно ли вообще называть климатических мигрантов «беженцами», учитывая, что ООН настоятельно требует использовать этот термин только в отношении тех лиц, которые подвергаются преследованиям или вынуждены покинуть свои страны. В итоге было решено, что слово «беженец» следует использовать только в отношении жертв климатических катастроф, а не тех лиц, которые испытывают страдания в результате медленно наступающих изменений климата, таких как засуха. Просто игроки не хотели углубляться в миграционные проблемы, и это является настораживающим признаком того, что в реальной ситуации богатые страны, такие как США, скорее всего, будут всячески придерживаться статус-кво, даже когда начнут разворачиваться крупномасштабные гуманитарные кризисы. «Один из выводов, который мы сделали, заключается в том, что миграция была для них лишь абсолютно „запретной зоной", — говорит Шэрон Берк. — Я этого не ожидала».

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

Абрам ЛУСТГАРТЕН (Abrahm LUSTGARTEN). The New York Times, США, 16 декабря 2020 года
ИноСМИ.RU, 17 декабря 2020 года

Изменение климата способствует ускорению процесса массовой миграции. К 2030 году китайцы начнут перебираться в Россию из-за отсутствия базовых ресурсов в самом Китае. А нехватка пресной воды и все более частые засухи по всей территории Средней Азии, в Монголии и Индии могут заставить огромное количество людей двинуться на север, прогнозирует автор и разбирается, чем это грозит России.

Эти учения в определенном смысле изменили отношение некоторых американских чиновников к тем угрозам безопасности, которые влечет за собой изменение климата. В 2010 году составители Четырехлетнего прогноза Министерства обороны США — ставшего одной из первых и достаточно редких официальных оценок климатических рисков, — предупредили, что изменение климата «может оказать серьезное геополитическое воздействие», поскольку оно будет способствовать росту уровней бедности, голода, засухи и распространения заболеваний — то есть обострять те факторы, которые «подстегивают и усиливают массовую миграцию». К 2014 году Министерство обороны США уже стало применять к изменению климата термин «коэффициент угрозы», характеризующий то, насколько более страшными могут стать худшие кошмары служб безопасности. К тому моменту, когда в конце 2014 года Подеста отправился в Китай на переговоры по соглашению о сокращении объемов выбросов — это стало дипломатическим подвигом, заложившим основы Парижского соглашения по климату, — он уже был уверен, что именно обусловленная изменением климата нехватка продовольствия является главной угрозой для глобальной безопасности и американских интересов. Подеста уже тогда понимал, что эта нехватка продовольствия и вызванная ей миграция приведут к фундаментальному и, вероятно, опасному сдвигу в глобальном геополитическом балансе. «Тогда мы только начинали осознавать, насколько велика эта проблема», — сказал мне Подеста.
Стратегические вызовы со стороны изменения климата, которые угрожают Америке, не сводятся только лишь к продовольствию. Для начала, даже при условии умеренного темпа потепления к 2050 году повышение уровня моря может привести к переселению 14 миллионов американцев, тогда как в России в зоне риска окажутся менее 2 миллионов человек. Американские военные объекты по всему миру тоже окажутся в крайне уязвимом положении. Согласно аналитическому отчету Министерства обороны США от 2018 года, примерно 1700 таких объектов, возможно, придется перенести, чтобы они не пострадали от разливов рек, наводнений и ураганов. Между тем упорное нежелание представителей правого крыла обсуждать повышение уровня моря и глобальное потепление делает американскую стратегию неэффективной и мешает руководству страны планировать дальнейшие шаги. Если убрать какой-либо фактор из общих расчетов, вы получите слепые зоны. Один показательный пример: у России 34 ледокола, у Китая, который находится далеко от Арктики, четыре ледокола. У Соединенных Штатов есть всего два ледокола, одному из которых уже почти 50 лет. Когда речь заходит о климате, оборонный истеблишмент «занимает скорее реактивную, нежели проактивную позицию», как сказал Джон Конгер (John Conger), бывший помощник заместителя министра обороны, а ныне директор Центра по изучению климата и безопасности. «Поэтому чрезвычайные ситуации и кризисы привлекают к себе больше внимания, нежели возможности и перспективы».
Однако в долгосрочной перспективе сельское хозяйство, вероятно, представляет собой самую важную иллюстрацию того, как глобальное потепление может разрушить позиции Америки. В настоящее время американская сельскохозяйственная отрасль служит важным, хотя и малозаметным инструментом влияния в той внешней политике, которую ведет Америка. Соединенные Штаты производят около трети общемировых запасов соевых бобов, примерно 40 процентов кукурузы и 13 процентов пшеницы. Согласно недавним оценкам, Америка экспортирует основные зерновые культуры в 174 страны мира, и вместе с ними она экспортирует свое демократическое влияние и силу. Тем не менее, данные об изменении климата, проанализированные в рамках этого проекта, показывают, что американское сельское хозяйство находится в опасности. Объемы урожаев, собираемых от Техаса до Небраски, могут упасть на 90% уже к 2040 году, потому что оптимальные районы произрастания постепенно смешаются в сторону двух Дакот и к канадской границе. И в отличие от России и Канады эта граница лишает Соединенные Штаты возможности смещаться на север вместе с оптимальными условиями выращивания сельскохозяйственных культур.
Маршалл Берк прогнозирует, что в течение следующих 80 лет американский ВВП на душу населения сократится на 36% по сравнению с тем, каким он мог бы быть в мире без теплеющего климата, а ВВП на душу населения в России вырастет в четыре раза. Результаты исследования, проведенного недавно учеными Колумбийского университета, показали, что последствия упадка американского сельского хозяйства быстро распространятся по всему миру. Спустя всего четыре года засушливых сезонов на юго-западе Соединенных Штатов — в такие сезоны урожаи некоторых культур падают на 60% — глобальные запасы пшеницы сократятся примерно на треть, а собственные запасы Америки практически полностью иссякнут. И по мере снижения степени пригодности для жизни и плодородия американских земель может уменьшаться и влияние Соединенных Штатов в мире.
Слова современного гимна России указывают на то, что как минимум некоторые из ее лидеров предвидели такой поворот событий: «Широкий простор для мечты и для жизни грядущие нам открывают года». Ка будто чтобы воплотить эти мечты в реальность — и, вероятно, предвидя необходимость осваивать новые земли для реализации его климатических амбиций, — Владимир Путин заявил в 2013 году, что российский Дальний Восток — «это наш национальный приоритет на весь 21 век» и что цели, которых необходимо достичь, «беспрецедентны по своим масштабам». Озвучивая эти свои устремления, Путин, несомненно, опирался на историю своей страны. В ней была и сторожевая застава, которую Россию построила на берегу Охотского моря в 1700-х годах; и попытки вытеснить китайских поселенцев из империи Цин в 1800-х годах; и основание Еврейской автономной области, которое вылилось в переселение около 40 тысяч евреев в район Биробиджана в 1934 году; а также отправка множества заключенных и рабочих в Сибирь и на Дальний Восток при Сталине и в более поздние периоды.
Однако все эти попытки заселить территории сводились к переселению — к отправке российских граждан на восток для освоения новой земли возможностей. Действующий план позволяет любому российскому гражданину, готовому переселиться в Сибирь и на Дальний Восток, включая район Биробиджана в Еврейской автономной области, купить там собственность в кредит под 2%. Россияне, готовые поселиться там, могут получить участки земли бесплатно. Кроме того, для них бесплатным будет и обучение на различные специальности.
Тем не менее, ни одна из этих попыток подстегнуть внутреннюю миграцию не привела к сколько-нибудь значимым результатам. Правительство сообщает, что оно уже предоставило почти 150 тысяч акров земли примерно 86 тысячам человек, но только 14 процентов из них ранее не жили в этом регионе. С 1991 года население областей, традиционно входивших в состав Дальневосточного федерального округа, упало на 25 процентов. Сейчас снижение численности населения этого округа замедлилось, но все же оно продолжается. Ситуация настолько плачевна, что правительство даже создало специальный Департамент по развитию человеческого капитала. (Представители этого департамента отказались дать нам интервью).
История Андрея Швалова служит иллюстрацией того, почему так происходит. В 2016 году Швалов подал заявку на получение земли в рамках программы по переселению, решив отказаться от жизни фотографа, чтобы заняться освоением земли на Дальнем Востоке. Он заполнил заявку на сайте, и очень скоро ему выделили пять акров поросшей лесом земли недалеко от Благовещенска — небольшого города у китайской границы примерно в 420 километрах к северо-западу от Димитрова. И только приехав туда вместе с женой и двумя маленькими детьми, Швалов обнаружил все те вызовы и проблемы, которые не может решить правительственная программа.
«Моей первой проблемой стало то, где взять воду», — рассказал Швалов. Он стал смотреть видео в YouTube, чтобы понять, как нужно бурить колодец, строить дом и сушить дрова. Сначала Швалов построил курятник, и его семья некоторое время жила в нем. Теперь, спустя четыре года после переезда на Дальний Восток, жена Швалова живет в квартире в городе, а он с детьми ночует во временной лачуге, пока строится дом. «В городе, — говорит он, — мы все думали о мотивациях и целях. Здесь главный вопрос — что мы будем есть и пить». Какова главная проблема? Там нет никакой инфраструктуры, к которой можно было бы подсоединиться, и несмотря на заявления чиновников о том, как они поддерживают переселенцев, государственных средств не хватает на строительство этой инфраструктуры. Амурская область ежегодно теряет по 1 тысячи 600 человек — российское ведомство по демографической политике называет ее «областью-донором». Еврейская автономная область, окружающая Димитрово, находится в таком же положении. Там попросту некому работать.
Поэтому неудивительно, что этот регион все больше зависит от того, что директор Института демографии московского Национального исследовательского университета Анатолий Вишневский называет «замещающей миграцией» (для восполнения убыли рабочей силы). На самом деле собственная российская демографическая статистика демонстрирует снижение численности населения в восточных регионах страны, несмотря на небольшой, но все же уверенно растущий приток иностранных мигрантов — не только мигрантов из Китая, Северной Кореи и Японии, которые уже закрепились в этом регионе, но и с Кавказа и Средней Азии, а порой даже из Индии, Турции и Афганистана.
В конце октября я беседовал по видеосвязи с Сергеем Карагановым, основателем российского Совета по внешней и оборонной политике и влиятельным советником российских лидеров, в том числе Путина. Караганов, которого обычно показывают в костюме и галстуке, но который называет себя охотником, сидел в столовой, обитой деревом, на своей даче, которая находится в паре часов езды от Москвы. Караганов решил на время переехать на дачу, чтобы уберечься от covid-19. За его спиной я увидел огромную шкуру медведя, висевшую на стене рядом с лосиной головой. По словам Караганова, Россия так сильно нуждается в рабочей силе в своей восточной части, что власти даже задумывались о привлечении рабочих из Индии: «Мы думали о нескольких сотнях тысячах».
Тем не менее, есть ощущение, что рано или поздно в России появится больше человеческого капитала, чем ей будет нужно. Азиатская часть России располагается на континенте с самым многочисленным населением, и это не только китайцы, но и почти два миллиарда жителей Южной Азии — от влажной Дельты Меконга и Бангладеш до знойных равнин Индии, — многие из которых в скором времени неизбежно двинутся на север в поисках места и ресурсов, потому что климат продолжает теплеть, а уровень мирового океана продолжается подниматься. По словам Караганова, «Россия не хочет принимать слишком много китайцев». «Но, когда настанет время, мигранты будут прибывать именно оттуда, а также из Средней Азии и с Кавказа. Это проблема, однако это также может стать величайшей возможностью».
В краткосрочной перспективе, хотя Россия, возможно, предпочла бы, чтобы мигранты приезжали из Средней Азии и других стран, расположенных дальше на юг, скорее всего, туда поедут именно китайцы. Они уже активно расселяются в Сибири и на Дальнем Востоке — порой посредством браков с российскими гражданами, что дает им право на получение бесплатного участка земли, или беря в аренду землю у россиян, которые получают ее от государства. В какой-то момент российские газеты писали о 1,5 миллиона китайцев, живущих на юге России, хотя точных данных пока нет, и некоторые эксперты утверждают, что их число намного меньше. В этом году многие китайцы вернулись на родину, опасаясь закрытия границы из-за коронавируса. Но большинство экспертов, включая Караганова, считают, что они вернутся, обеспечив россиян перспективами роста и одновременно спровоцировав новый всплеск расистских настроений, которые всегда мешали России ассимилировать чужаков.
Когда Дима впервые приехал из Шэньяна в возрасте 26 лет, предприимчивые мигранты активно пользовались различными возможностями, которые им предоставляла граница с Россией. Дима сел на поезд в Хабаровск, самый крупный город на российском Дальнем Востоке, а затем двинулся дальше на запад, поверив слухам о бесплатной пахотной земле. Он очень быстро нашел работу в колхозе под Димитровым и стал продавать свою продукцию покупателям вдоль железной дороги, но спустя пять лет колхоз развалился, и большинство русских уехали.
Дима увидел в этом отличную возможность. Китай, из которого он уехал, был урбанистическим, перенаселенным и бедным, а эта часть России была похожа на «дикий восток», богатый субсидиями, пространством и возможностями. Его жена — гражданка России — подала заявку на дешевый кредит, которого хватило на покупку фермерского оборудования и 50 акров земли для выращивания соевых бобов и кормового ячменя. К 2020 году Дима сумел расширить свои владения, и теперь у него есть два больших комбайна, которые обрабатывают 6 тысяч 500 акров земли, а также 15 работников — в основном из Китая. Более того, Дима начал успешно вписываться в местную среду. «Мои соседи воспринимают меня как Диму, — сказал он на русском языке с очень заметным китайским акцентом, — хотя я не могу скрывать, что пока говорю на русском не очень хорошо».
По словам Димы, он уверен, что, как только закончится пандемия, в этот регион прибудет множество его соотечественников, в том числе, возможно, более крупные инвесторы и более крупные компании. «Отступать нельзя, — сказал он, добавив, что сюда было вложено слишком много денег. — Они придут». В настоящее время большая часть китайских денег сконцентрирована во Владивостоке — ветреном портовом городе, расположенном на берегу Японского моря, примерно в девяти часах полета на самолете из Москвы. Именно через Владивосток китайские компании начали вкладывать миллиарды долларов в аренду российских земель и сельское хозяйство, и именно из Владивостока тысячи тонн соевых бобов, кукурузы и пшеницы отправляются на юг, в китайские города. В ходе видео-звонка, сидя в конференц-зале с зеркальными стенами в здании Агентства Дальнего Востока по привлечению инвестиций и поддержке экспорта во Владивостоке, Апсамат Джанбориев, управляющий директор департамента инвестиционных проектов, рассказал о стремительном росте объемов сельскохозяйственного производства, обеспечить которое могут только крупные высокотоварные предприятия. В 2018 году Дальний Восток экспортировал более 900 тысяч тонн соевых бобов. По его словам, скоро в этом регионе будут собирать 2 миллиона тонн соевых бобов с 3,7 миллиона акров земли — это примерная площадь штата Коннектикут. И чем сильнее прогревается земля, тем дальше на север сможет продвинуться сельское хозяйство, что в какой-то момент позволит снова удвоить площадь обрабатываемых земель и начать производить почти 6 и более миллионов тонн бобов.
Около 14 процентов новых фермерских хозяйств финансируются за счет китайских денег, то есть Китай является самым крупным иностранным источником финансирования. К примеру, в прошлом году китайские инвесторы, включая одну государственную компанию, использовали свой российский филиал, чтобы начать выращивать соевые бобы и другие культуры на 123 тысячах акров земли под Владивостоком и чтобы построить соеперерабатывающий завод, который сможет ежегодно перерабатывать 240 тысяч тонн сои. Эта сделка превратила это китайское предприятие в одного из крупнейших частых землевладельцев на российском Дальнем Востоке. Как сообщает местная пресса, скорее всего, там будут работать китайские граждане, использоваться китайские технологии, а продукция предприятия будет продаваться в Китае. В обмен на это Россия получит налоговые отчисления (после 10 лет налоговых льгот). Кроме того, одному российскому банку развития принадлежит 20-процентная доля в этом предприятии. (По словам Джанбориева, по закону в таких совместных предприятиях не менее 80 процентов рабочих мест должны достаться гражданам России.)
Как минимум пока подобные сделки, очевидно, способствуют сближению китайского и российского правительств. Основы такого сближения были заложены в мае 2015 года, когда китайский лидер Си Цзиньпин согласился создать сельскохозяйственный фонд размером в 2 миллиарда долларов для укрепления торгового партнерства на российском Дальнем Востоке. Подобные инвестиции позволяют обеспечивать займы, поддерживать сельское хозяйство и строительство столь необходимых дорог и электросетей в российских деревнях, таких как Димитрово, а также в буквальном смысле открывать запасную дверь — юго-восточную границу России — на гигантский китайский рынок, куда так стремится попасть Путин. С тех пор деньги продолжили течь в Россию, и в 2017 году почти 14 миллиардов долларов было вложено в российские ресурсодобывающие отрасли, и Си пообещал вложить еще 10 миллиардов долларов в развитие приграничной инфраструктуры. В этом году было завершено строительство первого крупного моста через реку Амур, связывающего Россию и Китай.
Учитывая то, что Китай предпочитает откачивать себе большую часть доходов и продукции подобных предприятий, россиянам на Дальнем Востоке долгое время было неясно, насколько эти сделки действительно выгодны. Но аналитики утверждают, что задачи этих двух стран — как минимум в настоящее время — являются взаимодополняющими. Россия получает рост в долгосрочной перспективе и формирование устойчивой промышленности в регионе, который у нее до сих пор не получалось освоить и на развитие которого у нее сейчас нет ни ресурсов, ни собственных технологий. Кроме того, как пишет Анжела Стент (Angela Stent) из Брукингского института, Россия получает «прочную поддержку» своих программ и политики, что стало крайне ценным фактором после того, как Запад ввел санкции против России после аннексии Крыма.
В конечном счете именно неуклюжие маневры Соединенных Штатов могут оказаться главной причиной успеха путинской программы по развитию Дальнего Востока. Тарифы, введенные Америкой в рамках торговой войны администрации Трампа с Китаем, обернулись тем, что Китай ввел ответные тарифы на американские соевые бобы, что послужило мощнейшим стимулом, заставившим китайских покупателей обратить взоры на север в поисках новых рынков. По данным научно-исследовательской службы конгресса США, в 2017 и 2018 годах общий объем импорта продовольственных и сельскохозяйственных товаров в Китай из России вырос на 61 процент, что стало еще одним подтверждением неспособности Соединенных Штатов четко видеть всю шахматную доску целиком, когда речь заходит о многосложных потенциальных последствиях изменения климата.
«Соединенные Штаты допустили несколько исторических ошибок, и я не думаю, что они способны их исправить», — сказал мне Караганов. По его словам, первая из них заключается в том, что двумя десятилетиями ранее Запад отверг стремление России укрепить связи с ним. «Вторая ошибка была в том, что он способствовал сближению России и Китая». Поскольку богатство Китая соответствует российским ресурсам и поскольку политические траектории и связанные с климатом интересы этих двух стран являются более или менее сходными, сейчас на кону уже фактически стоит новый миропорядок — такой миропорядок, который, по словам экспертов Брукингского института, основан не только на экономической совместимости, но и на общем стремлении этих двух стран положить конец гегемонии Запада.
Тем не менее, вопрос о том, сможет ли этот великий восточный альянс продержаться достаточно долго, пока остается открытым — отчасти из-за неразрешенной проблемы миграции людей и колонизации севера Азии. Каким бы крепким ни казалось партнерство России и Китая — Китай уже стал крупнейшим торговым партнером России в области продажи оружия, нефти и некоторых других товаров, — оно по своей сути ассиметрично. Русские до сих пор не доверяют китайцам, особенно на Востоке. Рост инвестиций ускоряет процесс реализации целей России, однако его последствия порождают все больше страха и недовольства.
Два столетия назад большая часть российского Дальнего Востока входила в состав Китая. В 1969 году между этими двумя странами происходили приграничные вооруженные столкновения. После распада Советского Союза страх перед нашествием китайцев разгорелся с новой силой. И, хотя с тех пор этот страх немного утих, подозрительное отношение к китайцам сохраняется, что является свидетельством глубоко укоренившегося в русских людях ксенофобского взгляда на иммигрантов, не говорящих на русском языке, а также пережитком непростых отношений с их южным соседом. Страх перед китайцами, которые могут захватить Дальний Восток, является вечным: с течением времени он может усиливаться и ослабевать, но он никогда не исчезает.
Поскольку изменение климата способствует ускорению процесса массовой миграции, в конечном счете давление со стороны населения Китая обязательно усилится. В докладе Национального совета США по разведке говорится, что в северо-восточной части Китая возникнет проблемы нехватки воды и засухи, которая заставит население этих провинций «массово» двинуться в Россию. Сегодня на российском Дальнем Востоке китайских мигрантов, вероятно, привлекают экономические возможности, но, как говорится в докладе, к 2030 году динамика может измениться, и китайцы начнут перебираться в Россию из-за отсутствия базовых ресурсов в самом Китае.
И мигранты станут прибывать в Россию не только из Китая. Нехватка пресной воды и все более частые засухи по всей территории Средней Азии, в Монголии и в Индии могут заставить огромное количество людей двинуться на север. В исследовании, которое российские демографы опубликовали в 2015 году в журнале Mediterranean Journal of Social Sciences, они проанализировали то, как неуклонное изменение климата приведет к «переселению миллионов» вьетнамцев, многие из которых могут приехать в Россию, потому что повышение уровня моря полностью затопит Дельту Меконга уже к концу текущего столетия.
Если и есть какой-то урок, который мы можем извлечь из нестабильности, вызванной климатической миграцией людей по всему миру, — от измученных засухами гватемальцев у границ Соединенных Штатов до сирийцев, бегущих в Европу, — то этот урок заключается в том, что стратегия эффективной аккомодации мигрантов принесет России гораздо больше выгоды, нежели стратегия, которая позволит не пускать их в страну. Как показывает множество исследований миграции людей, аккомодация с гораздо большей степенью вероятности позволит сохранить собственный суверенитет России и укрепить стабильность окружающих ее регионов. Между тем закрытие дверей перед мигрантами, скорее всего, приведет к бесконечным конфликтам и хаосу на границах России, которые в свою очередь могут обернуться дестабилизацией ситуации и внутри нее.
Правда в том, что жители Азии долгое время стремились на север — в Сибирь, на Дальний Восток и еще дальше, — по мере цикличных изменений климата, которые продолжались на протяжении всей истории существования человечества. Примерно 3 тысячи лет назад засуха в центральной части Китая заставила орды монголов уйти на тысячи километров на север, в степи Хакасии, где они жили много веков, выращивая лошадей и овец. Перспектива того, что этот процесс повторится из-за потепления климата, теперь неизбежна, сказала Эмбер Сойя (Amber Soja), которая изучала миграцию древних цивилизаций на севере Азии, будучи научным сотрудником Научно-исследовательского центра Лэнгли НАСА в Вирджинии. В любом случае, утверждает она, «люди будут перемещаться — потому что им нужно что-то есть».

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

Абрам ЛУСТГАРТЕН (Abrahm LUSTGARTEN). The New York Times, США, 17 декабря 2020 года
ИноСМИ.RU, 17 декабря 2020 года