… о миграционном кризисе

Наплыв беженцев в 2015 году оказался для Германии настоящим испытанием. Как справилась с ним канцлер Ангела Меркель и ее правительство, оценили в специальном докладе немецкие эксперты.
Миграционная политика канцлера ФРГ Ангелы Меркель (Angela Merkel) получила в целом высокую оценку экспертов Немецкого фонда интеграции и миграции (SVR). Между тем некоторые из них ситуацию с приемом беженцев в Европе назвали катастрофической.
Экспертный совет, состоящий из 9 ученых различных направлений, на этой неделе представил в Берлине свой ежегодный доклад о миграции. Особое место в нем уделяется реакции на миграционный кризис 2015 года, когда Германия приняла почти 1 млн беженцев, в основном из Сирии, Ирака и Афганистана.
В докладе, составляющем 200 страниц, эксперты попытались отразить все нюансы сложившейся ситуации с миграцией, отметив, что многое в Германии в этой связи может быть подвержено критике. Основными пунктами, вызвавшими критику экспертов, стал миграционный контроль и интеграция живущих в Германии беженцев.

Справилась ли Германия с миграционным кризисом
"Можно задать вопрос, готова ли Германия к следующему миграционному кризису?, - говорит Ханс Форлендер (Hans Vorländer), политолог из Технического университета в Дрездене, возглавляющий экспертную группу, готовившую доклад о миграции. - Я бы сказал, что да, готова. Сначала наплыв мигрантов вызвал шок. Эта ситуация стала для Германии стресс-тестом. Но, похоже, ФРГ хорошо справилась с этим испытанием. И сейчас более подготовлена к преодолению миграционного кризиса, нежели в 2015 году".
Одним из основных пунктов, вызвавших критику экспертов, стала интеграция живущих в Германии беженцев. С одной стороны, по данным, которые приводятся в докладе, почти треть прибывших в Германию в 2015 году беженцев до осени 2018 года нашли работу. Кроме того, как указывает социолог Кристиан Йоппке (Christian Joppke), Германия - единственная европейская страна, которой позволяет беженцам, сумевшим хорошо интегрироваться, остаться в стране и перевезти сюда свои семьи.
Но, с другой стороны, эксперты указывают на то, что в миграционном законодательстве существуют положения, изначально определяющие шансы мигрантов на получение убежища. Это означает, что те мигранты, которые прибывают в Германию из так называемых "безопасных стран", имеют меньше шансов остаться в ней, а потому практически лишены возможности устроиться на работу и попасть на интеграционные курсы. Что приводит к затягиванию процесса рассмотрения ходатайств о предоставлении им убежища.
"Мигранты с низкими шансами на получение убежища могут долгое время оставаться в стране, - констатирует Томас Бауер (Thomas Bauer), профессор экономики в Университете Бохума. И не давать им возможность интегрироваться, например, посещать языковые курсы, в долгосрочной перспективе может обойтись очень дорого. Как экономист я рассматриваю интеграционные мероприятия как инвестиции".

Экстренные меры властей Германии в миграционной политике
С 2014 года Ангела Меркель работала с двумя разными составами правительства. В период с 2015 по 2016 год, когда в страну хлынул самый большой поток беженцев, правительство вынуждено было принимать экстренные меры. Власти на местах, например, были вынуждены размещать беженцев в спортивных залах при школах, переоборудованных под временное жилье для мигрантов. В спешке принимались и различные изменения в миграционное законодательство.
После выборов в бундестаг осенью 2017 года и сложных переговоров в Германии было сформировано новое правительство, что повлекло за собой ужесточение миграционной политики. Список "безопасных стран" был расширен, процедура депортации беженцев на родину упрощена, правила, позволяющие соискателям убежища остаться в стране, ужесточены. Но, с другой стороны, Германия расширила возможности для интеграции тех, кто получил здесь убежище.
Еще один момент, на который обратили внимание эксперты, касается преступлений, так и в отношении них. Так, в 2015 году число преступлений, совершенных на почве ненависти к мигрантам, выросло вдвое по сравнению с 2014 годом. Но в 2017 году, когда миграционный поток уменьшился, вновь снизилось. В то время как число преступлений, вероятно, совершенных мигрантами, наоборот выросло.

Какая ситуация сложилась в ЕС
Ситуацию с беженцами на уровне ЕС политолог Петра Бендель (Petra Bendel) из Университета Эрланген-Нюрнберг считает катастрофической. Прежде всего она указывает на отсутствие общих стандартов в миграционной системе и существенные различия в миграционном законодательстве. Во всех странах, где мигранты подают прошение о предоставлении убежища, разные правила, признает она. И от них зависит, предоставляют человеку убежище или нет.
Общеевропейской проблемой стала тема создания транзитных центров для беженцев. Эта инициатива министра внутренних дел Германии Хорста Зеехофера (Horst Seehofer) должна была ускорить процедуру предоставления убежища и депортацию тех, чьи ходатайства были отклонены.
Предложения создать подобные центры за пределами ЕС вызвали жесткую критику. Но и внутри Германии о транзитных центрах чаще говорят в негативном ключе. Прежде всего критическое отношение вызывают условия, в которых находятся мигранты в этих центрах.
В транзитных центрах AnkER (название составлено из первых немецких букв трех слов: прибытие, решение, высылка на родину. - Ред.) мигранты находятся с момента прибытия и до того, как решится вопрос, могут ли они остаться в Германии или вынуждены покинуть страну. При этом свобода передвижения соискателей убежища ограничена.
В каждом из центров могут пребывать до 1500 мигрантов. При транзитных центрах постоянно находятся сотрудники Федерального ведомства по делам иностранцев (BAMF), агентства по трудоустройству и других госструктур, связанных с процедурой предоставления убежища.
Петра Бендель, один из авторов доклада, посетила несколько таких центров и убеждена, что не нужно создавать новые подобные учреждения. Бендель задается вопросом, насколько соблюдаются права человека в транзитных центрах, где долгое время значительному числу людей приходится жить на небольшой территории. Другим проблемным вопросом является то, могут ли дети, живущие в таких центрах, посещать обычные школы.
Даниэль Тим (Daniel Thym), эксперт-правовед, отмечает, что тема транзитных центров в последнее время вызвала бурные дебаты в СМИ. И это, в свою очередь, привело к тому, что правительство Меркель усиленно работает над проблемой беженцев и, судя по всему, все делает правильно.

Бен НАЙТ. Deutsche Welle, 10 мая 2019 года

Считается общим местом, что успех ультраправых в Европе и уж тем более в соседней Эстонии на руку России. Новые эстонские националисты идут во власть, но в их политическом поведении произошел важный перелом: теперь они борются не с местными русскими, а с потенциальными мигрантами и европейской бюрократией. И привлекают эстонских русскоязычных к своей борьбе, говорится в статье.

Сегодня большая часть политических новостей в Эстонии — про одну партию, ультраправую Консервативную народную партию Эстонии (EKRE), и про одну семью — Хельме. Март Хельме — основатель и лидер партии EKRE, бывший посол Эстонии в России (1995-1999), ныне — первый вице-премьер нового эстонского правительства и министр внутренних дел. Его жена Хелле-Моника Хельме — депутат парламента от EKRE, видный партийный деятель. Его сын — Мартин Хельме, лидер парламентской фракции EKRE, назначен министром финансов. Племянник — Пеэтер Хельме, философ и писатель, несколько недель назад возглавил одно из крупнейших эстонских изданий — газету и портал Postimees.

Удобные неграждане
EKRE теперь главная националистическая партия Эстонии. Даже ее сайт ведется исключительно на эстонском языке. Национальное государство у нее на первом месте во всех официальных документах. Молодежное крыло партии «Синее пробуждение» создало себе неоднозначную репутацию проведением ежегодных факельных шествий и любовью к традиционным языческим ритуалам дохристианской Эстонии. EKRE чтит воевавших на стороне гитлеровской Германии эстонцев из дивизии ваффен СС 1-я эстонская. Критики партии говорят, что она как минимум не препятствует неонацистам в своей среде, а как максимум — исповедует те же самые взгляды, лишь несколько смягченные в публичной сфере.
Казалось бы, все это привычный набор эстонских националистов, к которому должен прилагаться еще один обязательный элемент — сильная неприязнь к русскоязычным жителям Эстонии (25% населения страны), а также их потенциальному защитнику — Кремлю. Но в реальности оказалось, что новые эстонские правые не готовы игнорировать столь большой сегмент электората.
Еще во время избирательной кампании лидер EKRE Март Хельме в зависимости от аудитории заметно менял риторику о России: эстонской он говорил про «страну-агрессора», а в интервью русскоязычным СМИ — про то, что «русские — это не народ, а цивилизация» с богатой культурой, с которой надо считаться и с которой надо выстраивать отношения. «Соглашусь… с Сергеем Лавровым, который сказал, что гарантией безопасности стран Балтии является добросовестная и миролюбивая Россия», — сделал удивительное заявление лидер националистов в интервью Rus. Postimees.
Большинству русскоязычных в Эстонии нравится, когда эстонский политик соглашается с главой МИД России Сергеем Лавровым. К тому же на представления этих людей о мире, во многом формируемые российским телевидением, хорошо ложатся как проповедуемый EKRE евроскепсис (Эстония, дескать, потеряла свою самостоятельность, все приказы идут из Брюсселя, крупные страны Европы перетягивают на себя экономическое одеяло), так и разговоры, что мигранты захлестнули Европу и что Эстонию надо от них оградить.

Прагматизм побеждает
EKRE смягчила позицию и по одному из самых чувствительных для стран Балтии вопросов — о закрытии русских школ. Теперь партия говорит лишь о том, что языковую реформу надо продолжить. Но реформа идет уже не первое десятилетие, а значит, и ее продолжение может затянуться надолго. Во всяком случае, до выборов в муниципальные органы власти в 2021 году русскую тему националисты, скорее всего, трогать не станут.
Изменение риторики EKRE в отношении языковой реформы также связано с желанием найти единомышленников среди русскоязычных и создать правящую коалицию с Центристской партией, за которую голосует большинство русских эстонцев. Ее представители, такие как, например, депутат Европарламента Яна Тоом, в публичном пространстве отстаивают права неграждан и, в частности, блокируют проведение языковой реформы. Если бы не коалиция с крайне правыми, центристам пришлось бы уступить кресло премьера Партии реформ, которая на парламентских выборах заняла первое место.
Но дело не ограничивается только тонкостями межпартийных переговоров в парламенте. Резкая риторика EKRE действительно становится все более популярной среди русскоязычных в Эстонии. Еще в марте, согласно опросам, новые правые опередили центристов по уровню поддержки среди эстонских избирателей.

Из маргиналов в мейнстрим
EKRE, созданной в 2012 году в результате слияния аграрно-центристской партии Народный союз Эстонии и Эстонского национального движения, на раскрутку понадобилось несколько лет. Умело используя волну евроскепсиса, Март Хельме привел свою партию в парламент на выборах 2015 года; EKRE тогда набрала 8% голосов. А в 2019-м — уже 17,8%. В прошлом году эстонская пресса писала, что численность EKRE быстро растет: в то время как основные партии теряли своих сторонников десятками, националисты, наоборот, набирали их сотнями.
Неожиданно оказалось, что в Эстонии, которая так гордится своей цифровизацией и европеизацией, кому-то могут понравиться высказывания типа: «Если ты черный — проваливай!», «Эстония должна быть белой страной» (Мартин Хельме), «Фашизм… идеология, которая состоит из довольно многих положительных и необходимых для сохранения национального государства нюансов» (Яак Мадисон, депутат парламента от EKRE).
Популярный радиоведущий Ахто Лобьякас, резко критиковавший новых правых, демонстративно ушел из государственной телерадиокомпании. Как он утверждает, из-за того, что руководство рекомендовало ему «объективнее» высказываться о политике. «Меня не увольняли. Мне дали выбрать между самоцензурой и уходом с работы», — написал Лобьякас в фейсбуке.
Журналистка Postimees Вилья Кийслер, критик EKRE, тоже покинула издание. По ее словам, из-за цензурных ограничений со стороны нового главного редактора. А по утверждению нового главы издания Пеэтера Хельме — из-за разногласий по поводу стиля ее публикаций. Раньше такие случаи были редкостью — Эстония стабильно занимает высокие места в международных рейтингах свободы слова. Уход журналистов означает, что EKRE с обочины эстонской политики продолжила успешно пробираться в мейнстрим.
Подготовка к Брюсселю
Не испугались новые правые и открытой дуэли с президентом Эстонии Керсти Кальюлайд. Глава государства бросила перчатку первой: на церемонию присяги нового правительства она специально надела толстовку с надписью «Слово свободно» (напоминание о цензуре в прессе) и демонстративно вышла из зала, когда к присяге приводили министра от EKRE, заподозренного в домашнем насилии. В ответ Март Хельме сказал, что президент повела себя как «эмоционально взвинченная женщина». Западные СМИ тут же обвинили Хельме в женоненавистничестве.
Конечно, президент в Эстонии — должность церемониальная. Однако традиционно одна из его неформальных функций — стимулировать и модерировать дискуссии по важным общенациональным вопросам. В нынешней ситуации Кальюлайд намерена воспользоваться этим в полной мере. Очевидно, она создает себе образ политика общеевропейского масштаба и идейной сторонницы либерализма.
В Брюсселе мне не раз доводилось слышать, что после окончания президентского срока Кальюлайд вполне может претендовать на высшие должности в ЕС и даже на пост генсека НАТО. Видимо, думая именно об этой перспективе, она в минувшем апреле решилась на поездку в Москву и на встречу с Владимиром Путиным, хотя этот визит вызвал острые споры и в самой Эстонии, и в других странах Балтии. Конфликт с крайне правыми лишь усиливает ее позиции в глазах европейских политиков.

Против геев и мигрантов
Рост популярности крайне правых свидетельствует о том, что настроения, господствовавшие в Эстонии последние 30 лет, быстро меняются. Претензии эстонских избирателей к их партийной системе становятся очень похожи на те, что звучат во многих странах Западной Европы. «Вместо государства граждан мы построили госаппарат, представителей которого бумаги заботят больше, чем люди», — так полгода назад прокомментировал свой уход из самой популярной Партии реформ один из ее основателей Юрий Грязин. По его словам, либерализм в Эстонии выдохся и уступил место бюрократизму.
Часть эстонского электората, как и многие граждане стран ЕС, разочарована и в лидерских качествах традиционных партийных политиков, и в отсутствии в политическом дискурсе вопросов, реально волнующих людей.
EKRE почувствовала эту перемену. Еще на первом съезде партии в 2012 году Март Хельме заявил: «Ни одна политическая партия в Рийгикогу (парламенте) не представляет эстонский народ, наши национальные интересы и традиционные ценности».
Программа EKRE похожа на программы других европейских популистов, берущих в последние годы рубеж за рубежом. Это микс из левой экономической политики (господдержка граждан от рождения до смерти) и радикально правых взглядов по вопросам идентичности, миграции и сексуальной этики.
Еще в оппозиции Март Хельме не раз остро высказывался по теме ЛГБТ, толерантности и мультикультурализма. Гей-парады он называл шествием «извращенцев» и предлагал отгородить школьное образование от «гомосексуальной, мультикультурной пропаганды и так называемой толерантности».
Примечательно, что даже в преимущественно атеистической Эстонии (по уровню религиозности сравнимой с Чехией и Данией, по данным Pew Research), где консерватизм опирается не на христианские ценности, а скорее на индивидуализм и личную экономическую свободу, общество не готово в полной мере принять характерный для Западной Европы последних лет сдвиг влево в вопросах сексуальной этики и морали.
EKRE жестко раскритиковала принятый в 2016 году в Эстонии закон о сожительстве, разрешающий гражданское партнерство однополым парам. Правда, он до сих пор не действует в полной мере, поскольку соответствующие поправки не внесены в подзаконные акты и постановления. Впрочем, попав в правительство, EKRE в отношении этого закона заняла более умеренную позицию: партия не будет бороться за его отмену, но и не будет способствовать его полноценному внедрению.
Март Хельме высказывается и по другой ключевой для всех стран Балтии теме — демографии. В последнее время в Эстонии наметился некоторый рост населения, но уровень рождаемости все еще остается низким, а доля уезжающих работать в другие страны ЕС — высокой. Но в EKRE уверены: принимать мигрантов из Африки и с Ближнего Востока все равно не стоит. В этом вопросе партия отражает общебалтийские настроения, характерные также для многих других стран Центральной и Восточной Европы.
Хотя для нынешней Эстонии угроза наплыва мигрантов из стран Африки и Ближнего Востока скорее гипотетическая. Разве что Европейский союз может попросить ее принять несколько сотен человек. Но балтийский опыт показывает: сирийцы, иракцы, афганцы и другие используют Литву, Латвию и Эстонию как трамплин, чтобы попасть в более богатые европейские страны. Единственные мигранты, которые целенаправленно едут в Эстонию и кого страна охотно принимает, это украинцы.
Тем не менее Миграционный пакт ООН, принятый в декабре 2018 года в Марракеше, вызвал острые споры в эстонском обществе. Этот документ не обязывает страны юридически, но рекомендует им максимально лояльно принимать мигрантов. Ряд стран Евросоюза, включая Австрию, Латвию и Венгрию, пакт не подписали. Эстония подписала, и на критике этого шага тогдашнего правительства ERKE добавила себе популярности.

Кремль на обочине
Считается общим местом, что успех ультраправых в Европе и уж тем более в соседней Эстонии на руку России. Если исходить из того, что Москве выгодны распространение евроскепсиса и поляризация общества внутри отдельных стран, то деятельность EKRE в союзе с другими европейскими радикалами может заинтересовать Кремль.
Последствия пророссийского сдвига эстонских правых не стоит переоценивать. Одно дело — заигрывать с русскоязычными избирателями во внутренней политике, и совсем другое — политика внешняя. Во всем, что касается обороны и безопасности, взгляды EKRE ни в чем не отличаются от эстонского мейнстрима, даже несмотря на неоднозначные заявления для местной русскоязычной прессы.
EKRE привержена членству в НАТО и выступает с проамериканских позиций. Ее депутаты состоят в парламентской группе по поддержке президента США Дональда Трампа. Лидеры партии ни разу не призывали к смягчению санкций, введенных ЕС против России, и не предлагали смягчить жесткую проукраинскую позицию Эстонии.
Проверкой на прочность популярности EKRE станут предстоящие в конце мая выборы в Европарламент. В Эстонии они пройдут 26 мая. Свои кандидатуры выставили отец и сын Хельме. Партия надеется, что сможет получить три места из шести, принадлежащих Эстонии в Европарламенте. Результаты европейских выборов продемонстрируют, насколько успешно, с точки зрения избирателя, националисты показали себя в свои два первых месяца во власти.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

Наталья ФРОЛОВА, Carnegie Moscow Center, Россия. 16 мая 2019 года
ИноСМИ.RU. 18 мая 2019 года