… о многодетных семьях

О том, как не сойти с ума, когда дома всегда много людей и все чего-то хотят

Институт семьи сегодня, очевидно, трансформируется. Многодетных родителей становится все меньше, а вырастить даже одного ребенка счастливым и не травмированным, кажется, та еще задача. Сегодня статус многодетности в России дают уже от трех детей, и, согласно статистике, в Петербурге уровень многодетности — всего 1%, правда, в Ингушетии — около 53%. Хотя в советское время орден «Мать-героиня» давался только женщинам, у которых было больше пяти детей. Мы поговорили именно с такими семьями, где пять детей и более, и узнали, как воспитать приемного ребенка, надо ли заставлять детей делиться своими вещами с другими и откуда брать нервы и деньги на большую семью.

Семья Котрелевых, девять детей.
Мария, мама
В прошлом году мы себе позволили с мужем улететь на три дня на отдых вдвоем, и, когда мы вернулись, первое, что Оля, старшая дочь, мне сказала: «Значит, так, во-первых, ты сумасшедшая, а во-вторых, у меня, имей в виду, никаких детей не будет!»
У нас с мужем девять детей, один из них приемный, старшей дочери сейчас 23, младшей — пять лет. Муж мой по образованию филолог-классик, работает священником Русской Православной Церкви, а, вообще, когда-то он работал в газете «Коммерсант», был переводчиком, преподавал. Мне 45 лет, я по образованию психолог, закончила МГУ. У меня семейный детский сад. Это такая программа для многодетных родителей в Москве. Изначально это был способ заработать денег, не выходя из дома, потому что я поняла, что дети и моя семья — это самое главное. Хотя я не считаю себя идеальной матерью, я бы не хотела перепоручать воспитание своих детей кому-либо другому. И чем больше становилось детей, тем становилось понятнее, что никто не может справиться с происходящим, когда меня нет. Сначала это были только мои дети, дошкольники, потом они все выросли. Сейчас у меня одна маленькая дочка, и ко мне приходят еще три-четыре ребенка дошкольного возраста, с которыми мы гуляем, едим, делаем что-нибудь творческое. Формально, я просто воспитатель дошкольного образовательного учреждения и у нас дома филиал детского садика.
Я зарабатываю как воспитатель, и еще довольно много денег мне платят как многодетной матери, дают пособие на детей, а мой муж в церкви зарабатывает немного. Мы очень беспечные люди и не умеем строго вести бухгалтерию семьи. Я примерно представляю, сколько максимум я могу заплатить за урок или кружок для детей. Вот сейчас самое дорогое занятие, на которое ходят мои дети, стоит 700 рублей за час. Мы не играем в теннис и не катаемся на горных лыжах, но никто из нас не чувствует себя ущербным от этого. Обычно, когда у детей возникали идеи, чем они хотят заниматься, мы по сарафанному радио находили хороший и приемлемый вариант. Я абсолютно уверена, что деньги, по крайней мере у нас в России, решают далеко не все. Бывало, что мы решались на какого-то дорогого для нас учителя и едва тянули (иногда нам даже помогали наши бабушки и дедушки), но по итогу никогда эти учителя не были лучшим вариантом.
До рождения седьмого ребенка мы жили вообще в трехкомнатной квартире — и прекрасно жили, я вспоминаю с радостью то время. Не припомню, чтобы мы ужасно страдали из-за тесноты. К тому же, город нам помог, нам дали квартиру. В данный момент у нас пятикомнатная. Пока еще до раздела имущества у нас не дошло. Дети понимают, что наше жилье все равно нельзя разделить так, чтобы каждому досталась отдельная квартира. Всем придется работать и что-то снимать. Ну что поделать, судьба такая, в этом смысле мы беспечные фаталисты. Я надеюсь, что под забором мы все не окажемся.
Что касается одежды, мы никогда не гнушались тем, чтобы в нашей компании друзей передавать детские вещи друг другу, а парадные покупали. Как ни странно, чем больше становилось детей, тем проще нам становилось жить в материальном плане. Правда, и жизнь вокруг стала проще: не один вид колбасы в магазине. Мы же помним советские времена: как давали талончик на куртку, и можно было купить в магазине только один вид курток, поэтому нас вообще легко порадовать. За брендами мы не гонимся. Хотя сейчас у нас в семье появляются мысли о покупке модных кед Vans.
В начале семейной жизни мы считали, что обязательно надо принуждать детей делиться игрушками. Но довольно быстро пришли к тому, что у каждого должно быть место или сундук, в котором его личные вещи, и он имеет право их ни с кем не делить просто потому, что не хочется.
Наверное, в православных семьях больше надежды, что любовь — это самое главное, что, если она есть, то мы со всем справимся. Цель всего вообще, что делают христиане — это увидеть рядом с собой кого-то, кому нужна помощь, и помощь эту оказать. Сначала для этого были просто прекрасные разговоры. А потом один приятель рассказал нам, что регулярно навещает детский дом и там, в группе детей с особенностями развития есть один абсолютно здоровый ребенок — как он будет жить в этой группе, он обязательно начнет отставать? Мы тогда с мужем сказали друг другу: сколько можно заниматься болтовней, когда вот конкретный ребенок, и если никто не возьмет, будет очень плохо. То есть, мы думали о том, как слова из Священного Писания могут быть применимы к нам, к нашей жизни: мы можем взять сироту к себе и воспитать его. Мы приняли это решение еще до того, как его увидели. Мне психологи говорили, что это было опрометчиво, что ребенка надо выбирать, бывает несовместимость, но тем не менее мы его забрали.
Потом начались трудности. Кровного малыша ты принимаешь как часть себя, и эта подушка безопасности дает возможность очень многие неприятные вещи переносить: бессонные ночи, капризы, козявки. А здесь нет этого. То чувство принятия, которое тебе дается даром со своим кровным ребенком, тут его нужно развить. Мы очень много занимались обычными вещами, очень многое наверстывали, чего он не знал. Когда он к нам приехал, для него было проблемой залезть в ванну, потому что он с ванной никогда не имел дела. Поэтому у приемного ребенка была сильная потребность повторять то, что он видит. И очень большую радость приносит, когда чувствуешь, как человек становится самостоятельным, как у него просыпается свое мнение. А потом вдруг из этого бутона просыпается личность, и видно, как человек вырастает, — это восхитительно. А чувство умиления и тотального принятия, когда тебе все нравится в ребенке, постепенно уходит, потому что он растет, и тут они начинают все выравниваться в одинаково вредных подростков, с носками, которые они норовят разбрасывать, где ни попадя.
Сейчас мы на пороге нового этапа жизни: совсем недавно у нас родилась внучка. Я думаю, что у нас с опытом уже появилось спокойствие, потому что мы пережили много опасных историй. Были случаи, когда дети пытались утонуть в реке, случались страшные астматические приступы, когда ребенок у тебя на глазах задыхался. Если этого много, ты понимаешь, что всем проще, когда ты не впадаешь в истерику, нужно просто быть рядом. У нас произошла прекрасная история, когда наш сын Кузьма упал с дерева в Крыму и потерял сознание. Было сначала совершенно ужасное ощущение: я помню, что я к нему подбежала, увидела, что он без сознания и что дышит. Взяла его за руку и стала ему говорить: «Кузя, все будет хорошо, я рядом с тобой, я никуда от тебя не уйду». И мне было важно, если он слышит меня, чтобы он знал, что я рядом, и мы со всем справимся, если произойдет что-то страшное.
Не нужно тревожиться заранее, пока ничего не случилось. По-моему это какая-то сейчас тенденция у родителей: они все время предощущают опасности. Как будто, если ты заранее побоишься, это зло к тебе не придет: а вдруг упадет, а вдруг переохладится, а вдруг руку сломает. Мне кажется, что нужно радоваться тому моменту, когда все хорошо, и ничего не происходит, но все-таки неприятности в жизни регулярно случаются, никто из нас не застрахован, как ты ни тревожься, как ни предугадывай, все равно мы все болеем и даже в конце концов умираем, и этого никак не миновать.
Мой подросток гуляет, и я не знаю, где он находится. У него девушка, он влюблен, и я не буду ему названивать каждый час и думать, не набили ли ему физиономию гопники. Потому что от этой моей тревоги всем кругом будет плохо, а на гопников это ровно никак не повлияет. Пока у тебя все хорошо, нужно не бояться и радоваться, что сейчас, в данный момент, все хорошо, все здоровы.

Оля, старшая дочь, 23 года
Каждый раз, когда я узнавала, что мама беременна, был конфликт: я считала, что со мной надо советоваться. С другой стороны, это же не мои дети и не моя жизнь. Я, может быть, свою жизнь хочу по-другому организовать, вообще не знаю, что со мной будет. И мама тоже не знала в моем возрасте, что с ней будет. Я всех ужасно люблю, но сама я бы не хотела такую большую семью. Сейчас я думаю: зачем рожать детей, если столько живет в детских домах? К тому же я не хочу посвятить этому всю свою взрослую жизнь, как мама. У меня много идей, и мне кажется, что дети будут меня обременять. Но я думаю, что здорово, если не один ребенок, а два или три, чтобы их всегда можно было с собой куда-то брать, путешествовать. И если уж предполагать, что там будет через сто пятьдесят лет, то уж пусть у меня будет два хороших ребенка или плохих, но я с ними справлюсь. У меня ведь еще есть младшие братья и сестры, и я за них отвечаю.
У меня есть педагогические жилки, и я думаю о том, чтобы открыть театральную студию для подростков. Сейчас мы делаем небольшие спектакли с детьми, которые ходят к маме в сад. В нашей семье театр в принципе являлся составной частью праздника. У нас были спектакли, в которых участвовали семьи друзей. Театр нужен как способ существовать и развивать себя — особенно подросткам. Я училась в театральной школе в старших классах, и для моего взросления это было очень важно и дало понять, как справиться с собой в этом возрасте — театр вообще дает ответ на очень многие вопросы.
Театр — это про разговор, про множество разных точек зрения, это помогает тебе научиться слышать. Мне кажется, что в большой семье очень важно такое явление, как проговаривание на разных уровнях сложности: есть совсем маленькие дети, которым все объясняется на очень простых примерах, но чем старше — тем сложнее язык, на котором происходит коммуникация. К тому же, в большой семье, наверное, больше твое включение в процесс организации праздника, оттого, что ты видишь, как все остальные включаются. А самая главная часть праздника — это подготовка к нему. Многодетная семья помогла понять, что рядом с тобой есть все люди, которые тебе нужны, все под рукой.

Федор, отец:
Я живу только основным, только сегодняшним днем. Вопрос о семье не вычленяю из других вопросов жизни. Для меня это примерно то же самое, что почистить дроссельную заслонку или сварить холодец, чем я занимаюсь перед Рождеством, — это моя функция в нашей семье. У меня это получается, и я это люблю делать, поэтому делаю. Холодец, я имею в виду. Впрочем, и дети тоже (получаются). Для меня это более или менее все равно — много детей и холодец.
Это семья определила меня как личность, а не я ее как личность создал. Когда родился первый ребенок, я только закончил университет, и мне нужно было этого ребенка чем-то кормить и как-то содержать. Собственно, так и лепится личность. Ежедневная, ежеминутная ответственность за такое количество людей, которое все увеличивалось и увеличивалось. Сначала увеличивалось количество детей, а сейчас начинает увеличиваться, хотя и не очень быстро, количество зятьев и невесток.
Хотел ли я убежать когда-нибудь? Нет. Потому что меня устраивает, мне все в кайф. А других людей я не осуждаю, кто бросает семьи.
Я болтаюсь между дефицитом одиночества и дурдомом оттого, что все время надо решать проблемы. Я нахожусь в этом и от сопротивления среды испытываю большое удовольствие. Но мне не тяжело. Есть такое понятие в христианстве — крест, который человек несет. Моя проблема заключается в том, что я всю жизнь пытаюсь понять, в чем мой крест. Наверное, он у меня есть, но я не знаю, какой. В 90-е годы я даже передавал с одним знакомым священником этот вопрос афонским старцам, и они мне прислали неутешительный ответ, что я получаю уже свою награду здесь, на земле. Ответ довольно жесткий, ничего не проясняющий вообще.
Мне легко как-то жить. Хотя время от времени ощущаешь, что в этом дурдоме сейчас взорвешься. Хотел ли я убежать когда-нибудь? Нет. Потому что меня устраивает, мне все в кайф. А других людей я не осуждаю, кто бросает семьи. Осуждать вообще никого нельзя — это ужасно пошло.
Мне удается гармонично совмещать работу с прихожанами и семью. Есть же такое высказывание: «Отдых — это смена деятельности». Когда я иду заниматься с прихожанами или на службу, или в поездку, в больницу, в тюрьму, для меня это отдых от семьи. Возможно в моем случае создается такой баланс, чтобы я мог держаться на плаву, не тонуть ни в том, ни в другом. Моя жена считает, что я уделяю семье меньше внимания, чем мог бы. И это правда. Потому что мне приходится часть своего внимания обращать в другую сторону. Ну, скажем, иной раз придешь домой, страшно усталый, а тут надо читать или чинить. Что-нибудь вечно ломается: дроссельная заслонка или посудомоечная машина. Взяли, упали на нее сегодня вдвоем! Я так разозлился.
Вся жизнь — это фрустрация. Фрустрация и фарисейство. Фрустрация —потому что понимаешь, что наступаешь в тысячный раз на одни и те же грабли, понимаешь, что все бесполезно. А фарисейство — потому что говоришь одно, а на самом деле все совсем по-другому. Так все люди устроены: никто не счастлив, никто не свободен, и никто никого не любит. И при этом все счастливы, большинство людей. На самом деле все свободны. И любовь есть. Но в этом такая вот странная диалектика нашей жизни. И вообще, что такое любовь? Апостол Павел сформулировал нам на головную боль, сейчас я вам прочитаю (зачитывает известные строки апостола Павла: «Любовь долготерпит. Любовь милосердствует… » — Прим. ред.) — все это недостижимо вообще! И если любовь такова, то надо просто признаться всем, что никто никого не любит, и не валять дурака. Я спрашиваю, люблю ли я свою жену? Я не могу ответить на этот вопрос. Потому что если по Павлу, то нет. А если как-то иначе, то скажите мне, что такое любовь.
Конечно, мы свободные люди. Я могу выпить сейчас 100 грамм водки — и я обязательно это сделаю, когда вы уйдете, — а могу и не пить. Но я обязательно это сделаю! Но не 100 грамм. 100 грамм многовато. Свободный я, конечно, человек. И сказать я могу все, что угодно. И сделать я могу практически все, что угодно.
Наш проект продолжается, и совершенно непонятно, что за люди вырастут из детей. Проект называется — создание семьи, воспитание детей до самостоятельности. Вот такой проект. Что будет дальше — одному Богу известно.
Семья Алины Кифле, десять детей

Алина, мама:
Сейчас у меня десять детей: шестеро родных и четверо приемных, от двух до 28 лет. Со мной живут пятеро. У моей дочери Изабель уже свой ребенок — ровесница моей младшей дочери.
В нашей семье вечно происходят какие-то миграционные моменты, кто-то куда-то переезжает. Вот сыну Марку стало тесно, он пошел и снял себе квартиру — ему хорошо, и нам стало полегче. Старших детей немножко пришлось подтолкнуть. Я им говорю: «Когда вы переехали...», а они говорят: «Нет, когда ТЫ нас переехала». Зато сейчас так хорошо — никто ничего не берет без спросу. Такое бывает у девочек: проснешься, а твоих колготок уже нет.
Я думаю, что идея большой семьи зародилась у меня в детстве — я была у мамы одна, поэтому мне всегда хотелось, чтобы детей было много. На самом деле, это очень круто, когда у человека столько по-настоящему близких людей, поэтому я не считаю большую семью подвигом. С детьми никогда не было тяжело, может быть, потому что они приходили партиями: сначала трое, потом прошло шесть лет, и опять. Старшие всегда помогают с младшими. Повезло, что сначала у меня появилась двойня — то есть, ребенок еще не успел родиться, а их уже было двое.
Хорошие отношения между детьми — это моя гордость. На все праздники мы собираемся вместе, на каждый день рождения. Как правило, мы на этой маленькой кухне все топчемся, раскладываем стол, заставляем все табуретками. Все мои дети обычно чем-то заняты: полдня они в школе, потом у кого-то музыкальная школа, у кого-то художественная, у кого-то бокс — дети постоянно заняты и стараются не мешать друг другу. Я считаю, что всем необходимо музыкальное образование, поэтому все ходили в музыкальную школу, хотя есть исключения. Вот Даня тоже ходил на гитару, но его хватило на полгода. Потом он сказал, что не будет ходить, потом — что опять будет… Кончилось все тем, что он у меня в телефоне заблокировал номер учителя по гитаре. И только когда я случайно встретила этого учителя на улице, и он мне сказал: «Вы не отвечаете на звонки, смс, не оплачиваете гитару, Даня не ходит! Что вообще происходит, я не понимаю?!», я поняла, в чем дело. Поговорили с Даней, я ему донесла: «Можно просто сказать. Просто сказать. Не обязательно все делать так непросто».
Первого приемного ребенка, Леню, я сначала брала на гостевой режим. Я тогда была замужем за отцом своих шестерых детей, он из Эфиопии. И когда я увидела Леню — он тоже темнокожий — возникло желание помочь этому ребенку. Мой первый муж был против усыновления. Кончилось все тем, что мы развелись, и я взяла Леню насовсем. Где-то через год я поняла, что могу взять еще ребенка, и выбрала Даню. Про него писали, что он очень активный, очень трудолюбивый и вообще суперпарень… Ну так и оказалось. Он действительно супер. Он и шпионом хочет стать, и юристом, и предпринимателем, в общем, много разных мыслей.
Когда я увидела Леню — он тоже темнокожий — возникло желание помочь этому ребенку. Мой первый муж был против усыновления. Кончилось все тем, что мы развелись.
Когда я брала Леню, мне казалось, что появление приемного ребенка — это огромное событие, и мне надо все свои силы бросить, быть дома. Сейчас, когда их четыре, я поражаюсь своей былой наивности. Я начала ходить на разные семинары, тренинги для приемных родителей, и, наконец, в прошлом году поступила учиться в магистратуру на психолога. Это связано еще и с тем, что у меня появилась Зоя. Маленькая белокурая девочка с голубыми глазами — мечта всех усыновителей. Зоя родилась с «множественными пороками развития верхних и нижних конечностей». Примерно так звучит ее диагноз, у нее инвалидность и какое-то время, пока Зое не сделают протезы, она будет передвигаться в инвалидной коляске. Она говорушка ужасная. Лия учит ее английскому — она пока ничего не понимает, просто учится отвечать готовыми фразами, считает до десяти, знает цвета. Я считаю себя везунчиком насчет нее: будет с кем в старости поговорить. Есть психологическая помощь людям с ограниченными возможностями здоровья, меня этот вопрос интересовал и вот — поступила на факультет помощи людям, попавшим в трудную жизненную ситуацию. Так что я сейчас студентка, получаю стипендию в свои 50 лет!
Мы получали государственную помощь, когда детей было трое, а я еще училась в институте. Потом, когда я закончила аспирантуру и ушла из института, у меня родился очередной ребенок, мы с мужем открыли ИП и перестали получать пособия. Все эти справки о том, что ты — это ты, столько времени и безумия, что я решила отказаться от этого.
Потом многодетным семьям Московской области обещали землю, но эта земля тоже пролетела мимо меня, потому что я не успела: сначала я подала документы и мне отказали — не помню уже на каком основании, потом я развелась — и тоже надо было что-то доказывать, потом я во второй раз вышла замуж, и надо было доказывать, что мой муж пять лет прописан в Московской области — в общем, все это прошло мимо меня. Льготы на коммунальные услуги я получаю до сих пор. Сейчас мы получили статус приемной семьи, мне платят зарплату, а детям — пособие, предлагают путевки в лагерь: вот Даня ездил два раза на море в этом году. К тому же мы получаем очень большую поддержку от фондов. Вот мы с Зоей вошли в программу «Близкие люди» фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам». И фонд организовал сбор денег на детскую инвалидную коляску и вкладыш к ней. В связи с особенностями Зоиной фигуры в коляску нужен индивидуальный вкладыш, стоимость которого практически такая же, как и сама мини-коляска. Фонд также организовывает благотворительные забеги бегунов и проводит акцию «Добрые крышечки». Деньги от сбора пластиковых крышечек идут на приобретение необходимой техники нуждающимся детям. Наша семья тоже собирает пластиковые крышечки. Я периодически отвожу их, когда бываю в фонде на различных семинарах или тренингах. В январе мы получили на руки коляску с вкладышем, и Зоя теперь передвигается по квартире в ней. Она очень быстро научилась управлять ей, и у нее неплохо это получается.
Чтобы взять ребенка из детского дома, самое главное — это пройти школу приемных родителей. В первую очередь, это нужно самим родителям. Когда я брала Леню на гостевой режим, мы с мужем думали: «Да зачем нам эта школа, мы столько детей вырастили, еще в школу ходить». Но мы прошли одну, и мне показалось, что в ней нам дали мало практических знаний, мы нашли школу покруче. В Москве их очень много, обучение в них бесплатное. Школа приемных родителей дает понимание, чего ты хочешь на самом деле, и очень многое объясняет про детей. У нас, например, в группе было человек 20, и одна девушка как-то на занятии сказала, что она все поняла про себя и не готова брать приемного ребенка. Мне кажется, что это лучший результат работы школы приемных родителей — дать человеку то, чего он хочет. Иногда так бывает, что не нашел своего ребенка и люди созревают годами. А так — за три недели можно все документы для усыновления собрать запросто.
У меня никогда не было мыслей, что я не справлюсь. Ребенок может быть травмированным, больным, он может быть инвалидом, но таким детям помощь очень нужна, потому что они считают себя «не такими», раз от них отказались. А если их изымают из семьи, то они могут еще и винить себя в этом. В том, что они что-то неправильно сделали: они испытывают чувство вины за то, что мама в тюрьме или осталась в нищенской квартире, а они шикуют в детском доме. Первое, что нужно сделать, — это вернуть человеку его сущность. Потому что он, действительно, хороший ребенок — нет плохих.
К тому же фонды очень сильно помогают приемным семьям. Я участник клуба «Азбука приемной семьи», веду там одну из групп, где мы делимся опытом. Ко мне приезжают приемные мамы: попить чай, поговорить, это тоже очень важно. Не все можно сказать человеку с улицы, многие просто не поймут. Когда люди узнают о моей семье, я в основном чувствую их недоумение. Фраза «Я бы не смогла» меня ужасно бесит, потому что это очень легкомысленно так говорить. Мы сами не знаем, на что мы способны. Для нас это будни жизни, которые нужно просто правильно организовать. Сейчас я очень хочу работать и приносить пользу, помогать таким же приемным родителям, как я. Психологическая помощь важна для всех, а для приемных родителей — особенно.

Семья Рыковых, пять детей
Екатерина, мама:
Есть такая шутка: когда появляется первый ребенок, мы стерилизуем соску, кипятим ее. Когда появляется второй, мы моем ее холодной водой. Когда появляется третий, мы вытаскиваем ее из зубов собаки и даем ребенку. Это шутка, конечно. Но в принципе, научившись на ошибках, ты смотришь проще на многие вещи.
Мы с супругом юристы, и у нас пятеро детей: две старшие дочки и три сына. Какое-то время я вообще не работала. Сейчас помогаю мужу, веду адвокатскую практику, небольшую. Я очень благодарна моему супругу, Глебу, что он создал такие условия, что я могла заниматься детьми, а не бежать на работу из-за необходимости зарабатывать деньги. Я считаю это естественным: благосостояние семьи — это зона ответственности мужа, а дети и дом — на мне. Глеб, конечно, тоже занимается детьми. Семья — это не театр, в смысле четкого распределения ролей.
Так вышло, что я получила статус адвоката и одновременно узнала о своей беременности третьим ребенком. Я сразу начала работать, чтобы успеть получить какой-то опыт, пока я не родила. Это был один из самых активных периодов в моей жизни. Сейчас по мере появления клиентов и подходящих дел я работаю, но не очень активно.
Помощь государства мы ощущаем, например, когда идем в музей. Это очень приятно, когда мы с нашей оравой, минуя километровую очередь, проходим внутрь. Никаких квартир и участков мы не получали. Мы ни от чего намеренно не отказывались, конечно. Только не стали заниматься оформлением участка, когда родился третий ребенок.
Не могу сказать, что мы придерживаемся определенных методов воспитания. Прислушиваемся к советам священников, детских психологов, иногда читаем книги по детской педагогике и психологии. Из этого обширнейшего потока информации я стараюсь вычленить близкое мне по духу. Думаю, главное — любить детей, прислушиваться к сердцу, молиться за них. Они у нас такие разные, ко всем нужен свой подход. Но и строгость в воспитании, бесспорно, нужна. В нашей семье это больше прерогатива папы. Не думайте, что мы идеальные родители. Один у тебя ребенок или десять, мы все совершаем ошибки. Например, я не хочу кричать на детей, но порой не могу себя сдержать, понимая, что это не работает.
Сложно уделить каждому ребенку достаточно внимания. Но мы стараемся все равно хотя бы несколько минут в день уделить каждому, то есть побыть наедине, поговорить или поиграть. Еще сложно добиться тишины и спокойствия дома, потому что у нас три мальчика младших, и всегда очень шумно и весело. Если возникает конфликт, как правило, бывает достаточно развести детей, чтобы они успокоились, а уже позже обсудить то, что случилось. Приходится применять и наказания. Обычно это лишение, например, мультиков, мороженого. Кстати, с нами с недавних пор еще живет бабушка и сиделка. После перенесенного инсульта бабушка не может обслуживать себя сама. Поэтому объясняем детям, что нужно с уважением относиться к окружающим их людям, просим мальчишек быть не очень громкими.
Скоро у нас младшему будет пять лет, и мне даже немного странно, что в семье нет маленького ребенка. Нашему папе хочется еще одного малыша, а у меня, наверное, в связи с возрастом появились страхи.
Я не чувствую, что количество детей в чем-то меня ограничивает. Так же думает и мой супруг, мы говорили об этом. Могу выделить только два момента: ограничения в излишествах, без которых легко можно прожить, и ограничения, касающиеся личного времени. В этом нас очень выручают мои родители, которые живут недалеко от нас. Я всегда могу рассчитывать на их помощь, если мы уезжаем куда-то вдвоем или нужна помощь с тем, чтобы забрать или отвести кого-нибудь на занятия. По мере наличия свободного времени, которого нет так уж много, девочки стараются помогать с младшими, и я могу положиться на дочек.
Скоро у нас младшему будет пять лет, и мне даже немного странно, что в семье нет маленького ребенка. Нашему папе хочется еще одного малыша, а у меня, наверное, в связи с возрастом появились страхи. Вернее, волнение, что я уже не так молода для появления еще малыша, и сомнения, хватит ли у меня душевных и телесных сил для всех: и детей, и мужа, и для себя, в конце концов. Но в то же время я не исключаю такой возможности. Раньше мы думали, что четверо — это очень много. Но постепенно эта планка перестает существовать.

Мария, старшая дочь (20 лет):
Самая главная сложность в эмоциональном плане — это когда ты приходишь домой, уставший, со своей личной жизнью, и тебе нужно эту грязь не вылить на детей. Я думаю, братья и сестры научили меня сдержанности, умению адаптироваться к разным ситуациям.
Как старший ребенок, я всегда росла в ауре ответственности. Но я никогда не испытывала с этим больших трудностей: посидеть, покормить, помочь с уроками — это даже интересно. Это и для меня опыт. Я учусь чему-то у младших.
Когда люди узнают, что у меня трое братьев и одна сестра, они, конечно, удивляются, начинают спрашивать: «Как это? Сложно ли?». А потом, когда приезжают к нам в гости, говорят: «У вас такая классная, чудесная семья, я бы хотел, чтобы у меня было так же». Видимо, люди правда чувствуют энергетику, любовь, понимание.
Конечно, ссоры были и есть, мы же все разных возрастов, капризы, и непонимания — это нормально. Мы просто стараемся слушать друг друга, быть более чуткими, и это всегда большой труд. Я всегда старалась существовать с ними на одном уровне. Придумывала всякие игры, старалась свой жизненный опыт на них проецировать. Чему-то конкретному я никогда их не учила, но старалась делать что-то вместе: писать картины, делать коллажи, читать хорошие книги вслух.
В семье, как мне кажется, ты больше думаешь о других, чем о себе, постоянно учишься жертвовать, иногда преступать своих личный комфорт ради близких. Вот, например, у тебя завтра проект, нужно что-то доделать, но рядом сидит брат, у которого что-то не получается и надо помочь. В профессиональной жизни я сознательно проецирую ситуации из семьи. Это воспитывает стрессоустойчивость, эмпатию, пластичность во взаимоотношениях с людьми и ответственность, разумеется.
Наш папа, если честно, считает, что пять детей — это немного, и что вообще очень странно, когда у кого-то один ребенок. Но мне кажется, что шестой ребенок — это уже как-то слишком много. Сейчас я полностью посвящаю себя творчеству и понимаю, что мне будет сложно отказаться от этого ради большой семьи.

Клара ЯГОДИНСКАЯ, The Village. 29 апреля 2019 года

Несколько детей в семье — это норма

К многодетным семьям у нас всегда было отношение боязливо-удивленное. Как, мол, люди справляются? Зачем?.. В народном сознании со временем создался образ доброй, но замотанной бытом мамы и папы-трудяги, едва способного прокормить огромную семью. Как в фильме «Однажды 20 лет спустя»…
Однако в последние годы в нашей стране появилось новое поколение многодетных, счастливых, активных и успешных. Мамы теперь продолжают работать даже с 4–5 детьми и не зацикливаются на домашнем быте. Папы не только строят просторные дома, но и не боятся никакой «женской» работы. Многодетные много путешествуют, всюду бывают, являясь движущей силой и локомотивом многих мероприятий и историй. И, наконец, многодетные семьи привозят «город» в «деревню», преобразуют культурное пространство вокруг себя!

«Я чувствую себя абсолютно реализованной»
Марина Вербивская и Виталий Агаджанян — родители 5 детей. Старшему, Артемию, 9 лет, Станиславу 7, Савве 5, Алисе 4 года, Кристине один годик. После рождения второго ребенка семья решила переехать за город. За свободой. «Чтобы было просторно и нам, чтобы мы своим шумом, прыжками и детскими криками никого не смущали, не мешали соседям, — говорит Марина. — А еще нам хотелось, чтобы дети видели природу вокруг: воду в озере, в реке, траву под ногами, рассветы, закаты, просторы, живой огонь в доме…». В общем, семье удалось воплотить свою мечту о загородной жизни. Но быстро выяснилось, что даже в не столь далеком от Москвы Одинцовском районе культурной жизни для детей немного. Да и просто некуда податься, один ДК на весь район. Скучно! И негде встречаться с людьми. Тогда у четы и появилась идея… Так в небольшом поселке Старый Городок между Звенигородом и Кубинкой появился Центр творческого развития на социально-предпринимательских началах. Клуб, театр, книжная лавка, различные мастер-классы, научно-популярные и психологические семинары, выездные студии и сессии, творческие лаборатории, музыкальные вечера…
Даже «квартирники» со знаменитыми музыкантами, встречи с именитыми писателями, этюды с известными художниками… «Это была наша концепция, мы все хотели сделать по первому классу, — вспоминает Марина. — Актеры — так самые маститые, лауреаты «Золотой маски». Выставки, мастер-классы, сторителлинги — самые современные. И знаете, эти люди, такие матерые, приезжали из центра Москвы и поражались, какой уютный творческий центр тут у нас в селе появился. Настоящий лофт. Мы же хотели привлечь не только маленьких детей и родителей, а, например, и подростков тоже, которым здесь вообще некуда податься…» И все это в давно обветшалом здании 1936 г. постройки, где когда-то была электрическая подстанция, а потом хозяйственный магазин, а потом просто сидели слесари из управляющей компании и лежали кучи хлама. Дизайн-проект реконструкции Марине и Виталию помогла сделать подруга-архитектор. Реставрировали и оборудовали уже на собственные средства.
Многодетной семье Вербивской-Агаджанян удалось создать культурное пространство, где интересно не только детям, но и взрослым. Малышам, школьникам, подросткам, инвалидам — всем нашлось место и занятие по душе. Администрация Одинцовского района не только пошла Марине и Виталию навстречу, но и использует иногда площадку центра для своих встреч и мероприятий. Много среди них и благотворительных, льготных. Вокруг села расположены военные городки, рядом работает градообразующее предприятие — авиаремонтный завод. В кризис многие там лишились работы. «Да, сейчас мы стараемся проводить как можно больше льготных, а то и вовсе бесплатных мероприятий. Демпингуем как можем. Но за эти пять лет познакомились с таким количеством интересных людей, что мы точно не внакладе, — смеется Марина. — С местными уважаемыми гражданами подружились, вошли в местное общество. Знаете же, москвичей всюду, помимо Москвы, не любят. Но здесь люди со временем оценили наше начинание и приняли нас. И дачников тоже у нас в клубе хватает, и таких, как мы, «переселенцев» из Москвы. Артисты, музыканты, спортсмены, айтишники, телевизионщики — кого только у нас в округе нет. Все с удовольствием привозят в Старый городок своих детей и сами приезжают. Очень много слов благодарности звучит в наш адрес, это даже нескромно повторять. Но мне, как маме пятерых детей, вообще слишком часто намекают, что я герой. А для меня главное, что дети тоже вовлечены во все мероприятия, им очень нравится помогать, участвовать. Пусть пока что понемногу, маленькие еще, но они берут часть ответственности. Стулья расставляют, ставят свет, выбирают книги для нашей книжной лавки — даже другим советуют, что лучше почитать».
Марина по образованию и профессии маркетолог. И сейчас, в сложные экономические времена, то Тема, то Стасик выступают с предложениями — какие придумать для центра акции, товары и мотивации, чтобы повысить оборот-посещаемость. Младшие иногда игрушки свои предлагают, чтобы привлечь новых людей. Такая вот преемственность. Хотя, конечно, главное детское занятие — это учеба. Помимо школы четверо детей в этой семье занимаются акробатикой, у двоих уже юношеский разряд имеется. Школьники ходят в музыкальную школу, играют на скрипке. Еще дети занимаются рисованием, архитектурой, керамикой. А вот в садик маленьких не отдают, да и неудобно это, до ближайшего ехать 15 км. Марина оформила на дому группу семейного пребывания, где сама же и «работает» воспитателем. «Дети всегда при нас, дома, ну а мы всегда ощущаем себя в хорошей компании», — замечает мама.
Удивительно, но при таких нагрузках в семье никогда исторически не было няни. Родители Марины приезжают погостить, и надолго — последний такой приезд состоялся, когда родилась младшая дочь Кристина. «Ну просто няня как таковая не вписывается в наше мировосприятие, — поясняет Марина. — Это сложно, когда детей воспитывает другой человек. По счастью, у нас как-то и друзья, знакомые такие, что прекрасно понимают: если мы едем к ним в гости, то уж все вместе, всей семьей. Мы вообще любим путешествовать. Купили микроавтобус на семь мест и объездили на нем всю Грузию, Армению, Нагорный Карабах. Сейчас лето наступит, и опять поедем куда-нибудь»…
По делам социальным супруги вхожи и в «коридоры власти». «Диалог с властью сегодня возможен, — говорит Марина. — Работаем и на благо многодетных, и детей-инвалидов, и просто семей с детьми». Поэтому она авторитетно может судить о том, насколько наше общество в целом еще нетолерантно относится к многодетным. Кто-то считает, что много рожают ради пособий (полная чушь, или, как очень аккуратно говорит Вербивская, «государство помогает недостаточно, на совершенно недостаточном уровне»). Кто-то на семью с пятью детьми бросает недоумевающие, злобные, кривые взгляды. Но, по завету Пушкина, «хулу и похвалу приемля равнодушно», Марина никого не оспаривает. А просто считает, что количество детей в семье — сугубо личное дело супругов. И если уж у них хватает энергии и желания воспитать пятерых, то это их выбор. «Я чувствую себя абсолютно реализованной, — утверждает Марина Вербивская. — Я точно знаю, что мне от жизни нужно. Этим и занимаемся!».

Многодетные рокеры
Ольга и Петр Терешковы познакомились на байкерском рок-фестивале. «Алиса», «ДДТ», группа «Кино»… Существует трогательное фото со дня их знакомства: на фоне грязных хлябей и забора, через который на горстку рок-фанатов глазеют подмосковные жители, сидят они. Молодые и прекрасные. Потом, уже в Москве, Оля и Петя долго гуляли по центру и удивлялись совпадению своих и музыкальных, и житейских пристрастий. Им нравилась одна и та же музыка (Ник Кейв, «Кино» и никакой «попсы галимой»). Оля тогда очень хотела посмотреть фильм Терри Гиллиама «Бразилия», фильм оказался у Пети… С того, собственно, летнего дня они и стали парой. Почти сразу договорились родить двух детей. «Правильно», до 30 лет. И с разницей в два года у Терешковых появились Лиза и Григорий. Третий, Арсений, пришел в мир незапланированно. На дворе очередной кризис, подруги и родственники крутят пальцем у виска. Дородная дама, зав. женской консультацией, молча протягивает направление на аборт… Вот только вразрез «общественному мнению» будущей маме на убийство ребенка идти не хотелось. «Потянем?» — спросила тогда Оля. «Потянем», — подумав, ответил Петя. И теперь мама Ольга не видит, как могло быть иначе. «Если в большой семье все устроено правильно, — убеждена она, — то и дети в ней растут более социализированными, дружными, некапризными. Они учат друг друга. Вот для Арсения, например, старшая Лиза непререкаемый авторитет. Ей 17, ему 8. Лиза у нас отличница, призер математических олимпиад. И Сеня ею просто зачарован. Донашивает сестрины вещи. И когда говоришь ему: «Эта шапка-то девчачья», — он с таким придыханием отвечает: «Она же Лизина!». И напяливает шапку. Однажды в летнем лагере, где было много «наших», многодетных семей, какой-то мальчик устроил скандал из-за вещей. Кроссовки потерял. Шум-гам, взрослые пошли разбираться… И потом чей-то папа пробасил: «Точно он один ребенок в семье»… А вообще теперь повсеместно к многодетным мамам стали хорошо относиться. И к папам тоже! Я также заметила, что все многодетные отцы такие мамы-папы: и приготовить, и пол помыть могут, и детей покормить... У нас нет дома работы женской и мужской, есть общая работа. Дети подрастают и тоже начинают помогать. Мои дома и убираются, и полы моют, и на даче в огороде бабушке помогают. Иначе нельзя… Но стоит нам куда-нибудь выйти всей гурьбой, люди вокруг улыбаются, кивают, некоторые вслух свое одобрение высказывают. Раньше, когда Сенька еще был маленький, и вовсе идиллия: Лиза и Гриша идут по краям, младший разъезжает в прогулочной коляске. И все встречные цветут улыбками. Да, случается, что дети иногда шумят. А у меня младший и средний мальчишки, они часто устраивают между собой бои, потасовки. Но я не стремлюсь их всегда и извечно заткнуть. Дети есть дети. А потом существуют люди, которым одним своим появлением дети уже мешают. А уж когда много детей… Если буянить начинают и кому-то в самом деле досаждают, вот тогда я, конечно, вмешиваюсь.
Со средним моим сыном Гришей у Арсика вообще любовь-дружба-соперничество. Грише 15 лет, он у нас такой чистый гуманитарий, творческая личность. Любит стихи, знает их великое множество. Сам тоже пишет, но очень редко показывает, стесняется. Такой в своем мире человек. Недавно посмотрели с ним фильм про группу Queen, Григорий очень вдохновился историей Фредди. Да и мы с мужем Петей иногда не прочь тряхнуть стариной. Недавно вот ходили на юбилей «Алисы» в «Олимпийский». Встретили там своих друзей, попели... Очень было душевно. Но нет (многие спрашивали об этом), вернуться в ту холостую свободу мне бы не хотелось. Дети вдохновляют, а иногда и «вставляют» не хуже старины Кинчева».

«Папа рисует голых теть»
Юлия и Алексей Сергеевы — родители трех детей. Старшему, Петру, — 10, Ульяне 9, младшей Марусе 5 лет. При этом Алексей свободный художник, работает в жанре современной минималистичной живописи. Юлия тоже занята — инженер-химик по образованию, она работает удаленно. Конечно, есть сложности со временем, а иногда и со средствами тоже. Выручают «многодетная солидарность» и творческий, духовный подход Сергеевых к воспитанию. «Мы с мужем познакомились еще в институте, — рассказывает Юлия. — Вместе оканчивали его, но Алексей не стал работать по специальности. Сначала ушел в рекламу, потом в дизайн. А с рождением младшей дочери и вовсе начал заниматься только творчеством. Сразу мы не думали, что будет много детей. Хотя вообще-то в нашем окружении у всех почти по трое-четверо. И как «много» такое количество отпрысков мной сейчас даже не воспринимается. Но я, допустим, хотела «стандарт»: один-два ребенка. А вот Алексей мой сам из многодетной семьи. В общем, получилось трое. Няни у нас не было никогда. Вся домашняя работа — пополам. Иногда даже Леша больше делает, чем я, на самом деле. Когда у меня идут большие проекты. А еще наш старший, Петр, любит готовить. Сейчас он даже мечтает стать поваром (вслед за тем, как хотел быть архитектором и историком). Ну, конечно, шефом в крутом ресторане! Иногда Петя экспромтом готовит нам всем что-то вкусное на завтрак. А какие пироги печет! Может и фарш прокрутить, кашу сварить тоже. А вот девчонки мои — нет. Им готовить неинтересно — я и не заставляю. В нашей семье есть принцип: каждый занимается тем, к чему у него лежит душа.
У Пети (помимо готовки) — это плавание, пение, лепка, теннис. Ульяна занимается акробатикой, плаванием, лепкой. У Маруси танцы, акробатика, лепка. Как мы все это успеваем? В начале года составляется график, планировщик в компьютере. Потом уже все и так помнишь. Стараюсь записывать на одно и то же время или хоть в один Дворец творчества. Вот на лепку, например, мы вообще все вместе ходим — там есть и для взрослых занятия. Нам пошли навстречу, и теперь я занимаюсь вместе с детьми. Иногда кого-то и к папе в мастерскую заброшу, если это рядом. Я сама за рулем, машина, конечно, очень нас выручает. Интересно, что, восхищаясь папиной работой, ни один из детей пока серьезно так и не занялся живописью. А когда их спрашивают: чем ваш папа занимается, отвечают: «Рисует голых теть».
Почему-то есть люди, которые думают, что раз много детей, люди никуда не выбираются. Чушь! У нас очень развито сарафанное радио, помогает и Интернет. Многодетные мамы всегда на связи. У нас есть группы в соцсетях, в мессенджерах. Районные, городские, просто тематические. И тут главное — быть легкой на подъем и ничего не бояться. Бесплатные билеты в театр, поездка куда-то за город, квест в парке по мотивам «Гарри Поттера» — все, мы участники. Недавно вот съездили на машине всей семьей в Грузию, к Лешиным друзьям… Каждые выходные мы куда-то выбираемся. Только на художественные выставки ходить сложновато — наш папа зависает перед каждым полотном минут на 40, дети просто не выдерживают. Вообще я заметила такую тенденцию: дети из многодетных семей чаще посещают секции, кружки, разные мастер-классы, они всегда чем-то заняты. Потому что там, где «малодетные» колеблются или ленятся, мы идем и делаем. Да, для нас существуют различные льготы и скидки, но если вдуматься, в Москве еженедельно проходит масса мероприятий совершенно бесплатных. Для всех. Но ходят на них в основном «наши люди» — многодетные…
С чисто бытовыми вопросами нас тоже сарафанное радио выручает. С одеждой помогаем друг другу, когорта многодетных опять в строю. А еще выручают секонд-хэнды. Продукты я не покупаю на неделю вперед, максимум на 2–3 дня затовариваемся. Это уже, конечно, целый холодильник, он у нас небольшой. Так что готовим мы часто, едим только свежее. В вещевые магазины вообще редко заходим. А вот в книжные — пожалуйста. Долго, со вкусом там ходим, выбираем, обсуждаем с детьми, что будем читать. Еще мы в семье любим настольные игры. Планшет у детей есть, я не запрещаю, но компьютерные игры и мультики строго дозированы. Игра пока там вообще одна только установлена.
В доме, где мы все и живем, я выросла. И многие бабушки во дворе помнят меня девочкой. Случается, охают-ахают, что так много у нас детей, по их разумению. Папе нашему мужчины в возрасте, которые в домино во дворе играют, руку с уважением пожимают. Но я думаю, что много детей — это когда 5–6 и более. У нас трое, и это нормально. Случается еще такое, что люди удивляются, как это я с тремя детьми для своих лет хорошо выгляжу. Так ведь дети и молодят, радуют, вдохновляют! Негатива нигде нет по отношению к большим семьям, я его не чувствую. И меня это очень радует».

Ребенок-«климактенок»
Нина Федоровна и Владимир Петрович Егоровы — родители 9 детей. Причем младшая, Алина, появилась нежданно-негаданно, когда супруги уже вовсю собирались нянчить внуков.
«Мы оба москвичи, — рассказывает Нина Федоровна. — Вова из многодетной семьи. А я была у родителей одна-одинешенька и хорошо помню, как мечтала о братике или сестричке. Оба мы очень любим детей. Договорились, что их у нас будет много. А потом, сами знаете, — перестройка, 90-е годы… Выдержали все это с честью. Инженер и экономист, мы уехали в Подмосковье, завели подсобное хозяйство. Вова дом построил, практически своими руками. Не сразу, конечно… Но в итоге жизнь у нас наладилась, и всех сумели вывести в люди. Пятеро моих детей поступили в вузы, получили хорошее образование. Разлетелись детки. Как вдруг… В 47 лет я поняла, что опять беременна. Ребенок-«климактенок», есть такое слово. Никто меня не понял и не одобрил: ни врачи, ни родственники. Лучшая подруга, верующая, и та сказала: «С ума ты сошла? Лосины надень — и на фитнес!» Ну, чтобы избавиться… Только я сама как-то чувствовала, словно знала, что мне нужно рожать. Все будет хорошо! Поддержал только Володя. Как и всегда меня в жизни он поддерживал... Беременность проходила просто идеально, удачные были роды. Сейчас моей Алинке 10 лет, и все вокруг замечают — необыкновенный ребенок! Поет, танцует, рисует, учится легко и на одни «пятерки». Прирожденный лидер — в любой детской компании верховодит. Я не устаю благодарить Господа за то, что он мне дал столько хорошего. Такого мужа, таких детей, столько любви! За силы и молодость — с появлением Алины я будто и помолодела лет на 10...»

«Многодетная семья для нас норма»
Среди многодетных родителей много людей верующих. Они объясняют это просто — когда детей много и те часто болеют, быстро понимаешь, что между Богом и тобой никого нет. Не в ком больше искать и находить поддержку. Семья Пудовых, Наталья и Иван, воцерковленные верующие люди. Хотя и говорят, что они «не типичные» — были раньше светскими людьми, к вере своей постепенно пришли, не сразу. Только после рождения второго ребенка.
«Мы с мужем сокурсники по языковому вузу, — рассказывает Наталья. — Поженились мы рано, еще в институте. Сразу рожать не спешили, нужна была материальная база. Мы оба из образованных семей, у Саши мама учительница, у меня родители инженеры. Я москвичка, а он из Самары. Работали оба с юности, поэтому годам к 25 были уже материально независимы. К 30 купили нашу квартиру. У меня получилось так, что лингвистом не проработала ни дня, сразу окончила переподготовку и стала психологом. 10 лет стажа, двое сыновей. А потом у нас наступил семейный кризис. Понимаете, хоть мы из интеллигентных семей, но как-то недополучили в детстве ни кружков, ни секций для саморазвития. Времена были для страны непростые, переходные. И мне так хотелось, чтобы мои дети воспитывались по-другому. Чтобы у них было все-все, чего недоставало нам: музыкальная школа, рисование, коньки, лошади… И чтобы можно было прожить все это рядом с ними. Я поняла, что вижу в своей жизни только работу, а вот детей все реже. Второй сын много болел — вот это тоже наложилось, добавило сложности. Мы даже стали ссориться с Ваней все чаще, он с головой ушел в бизнес, дома начал реже появляться… Вот тогда-то путем нелегких раздумий я и пришла к вере. Зашла со своими проблемами, своими мыслями в храм, у нас здесь, в Тушине. Батюшка меня внимательно выслушал. Посоветовал, разделил мои переживания, направил. Он человек с огромным житейским опытом и тактом. Я стала ходить в храм все чаще, потом и Иван подтянулся. И дети, конечно, тоже с нами.
Сейчас у меня четверо детей, и все мальчишки. И, возможно, это не предел. Для меня очень важно правильно воспитать наших мальчиков, чтобы из них выросли настоящие мужчины. У нас же в стране с этим, знаете, напряженка… Поэтому у нас существует не только спорт и воспитание воли, развитие интеллекта. Но и сострадание, любовь к ближнему, к слабым, такие ценности им прививаем. Так сложилось, что у всех моих близких родственников всегда было по трое детей. У моей мамы, у ее сестры, у тетки… Поэтому для меня семья с 3–4 детьми — это была норма. Не очень большая семья. Большая, ну, это, скажем там, десять… Наверное, и мы на цифре 4 тоже не остановимся. Вот сейчас дачу строим, большой дом за городом — с прицелом на большую семью. По-настоящему многодетную. Потому что для нас с мужем не просто наблюдать за детьми, смотреть, какие они все разные, но и проживать с каждым из них детство, взросление заново, разделять их восприятие мира — это и есть счастье».

Станислава ОДОЕВЦЕВА. Московский Комсомолец. 5 мая 2019 года