Действительно ли каждый пятый россиянин хочет покинуть страну?
Рекордные 20% россиян выразили желание покинуть страну при появлении такой возможности, свидетельствуют данные опроса института Гэллапа за 2018 год. О чем говорит эта цифра?
В апреле Институт Гэллапа опубликовал результаты опроса 2000 россиян в возрасте от 15 лет и старше, проведенного в июне-октябре 2018 года. Согласно этим результатам более 20% взрослых жителей России выразили желание при возможности уехать на постоянное место жительства в другие страны. Это рекордный показатель за весь период наблюдения, который Институт Гэллапа начал двенадцать лет назад. До этого максимум желающих эмигрировать из России фиксировался на уровне 17% в первый год исследования — в 2007 году и в 2017 году. Больше желающих выехать отмечено среди молодежи от 15 до 29 лет — 40%, среди лиц среднего возраста от 30 до 45 лет таковых оказалось 44%, а среди старшего возраста от 46 до 60 лет — 9%. Если переводить эти проценты в абсолютные значения, то получается, что эмиграционный потенциал России составляет порядка 20 млн человек. И это без учета детей и пожилых людей.
Посмотрим, как выглядит Россия на фоне других стран, например, Соединенных Штатов. Согласно опросу Института Гэллапа, проведенного в том же 2018 году, более 16% американцев выразили желание при возможности переехать на постоянное место жительства в другие страны. Причем наибольшую склонность к эмиграции проявили женщины моложе 30 лет, из которых 40% ответили утвердительно на вопрос о возможности отъезда. Американские исследователи связывают такие высокие оценки и сильную гендерную асимметрию в ответах с президентством Дональда Трампа. В период правления администраций Джорджа Буша и Барака Обамы об отъезде из страны думало 10-11% респондентов, и не было разницы между мужчинами и женщинами.
Однако между желанием и реальным отъездом лежит «дистанция огромного размера». Возможность эмиграции определяется целым набором условий. Потенциальным мигрантам желательно знать язык принимающей страны, иметь предложения по работе или родственников в принимающей стране, еще лучше — опыт учебы или проживания в ней, обладать определенным уровнем финансовых накоплений. Но и набор этих качеств не гарантирует успешного прохождения через фильтры отбора, которые задаются миграционной политикой принимающих стран.
В опросе Института Гэллапа большинство россиян в качестве предпочтительных стран эмиграции чаще называли Германию (15%) и США (12%). Но эмиграционный поток из России в эти страны достаточно скромный. По данным Евростата, в 2017 году разрешение на проживание сроком от 12 месяцев и более в Германии получило 7100 российских граждан (без учета этнических немцев). Согласно иммиграционной статистике США, вид на жительство или «гринкарту» в 2016 году получили 9300 выходцев из России. По результатам серии опросов, проведенных Институтом Гэллапа в 160 странах в 2010-2015 годах, в мире число реально готовящихся к эмиграции людей в 30 раз меньше, чем тех, кто высказывает желание (мечтает) переехать жить в другие страны. Наш опыт социологического обследования выпускников российских вузов в 2013/2014 году показал, что всего лишь 3-4 % из них реально готовятся к отъезду за рубеж на длительный срок, в том числе с целью продолжения учебы.
Итак, интерпретировать оценки Института Гэллапа о 20% желающих уехать из России с точки зрения оценки перспектив эмиграции следует крайне осторожно. С помощью вопроса типа «Хотели бы вы уехать в другую страну на постоянное место жительство, если предоставится такая возможность?» измеряется склонность к миграции в граждан разных стран и представителей различных социальных групп, но предсказательные свойства результатов обследований такого типа невелики. Вместе с тем результаты глобальных опросов Института Гэллапа позволяют оценить относительную привлекательность той или иной страны по отношению к другим странам. Серия аналогичных опросов, проводимых регулярно в одной и той же стране, в конечном счете отражает оценку населением положения дел в этой стране.
Так, Институт Гэллапа на основе своих опросов с целью определения глобального миграционного потенциала и выявления различий в миграционных установках жителей разных стран мира разрабатывает разные интересные показатели, фактически отражающие внутреннюю ситуацию в странах и их восприятие в мире. Среди них индекс миграционного прироста, который представляет собой отношение разности между желающими переселиться в некоторую страну из других стран и желающими эмигрировать из некоторой страны, к общей численности населения этой страны. В 2015-2017 гг. этот индекс в России он был равен -5%, т. е. число потенциальных эмигрантов превышало число потенциальных иммигрантов. Идентичные значения индекса были зафиксированы в Индии, Китае, Чехии. Вместе с тем, в ряде европейских стран они были выше, чем в России. Например, в Греции индекс равнялся -7%, в Эстонии — -11%, Болгарии — -12%, в Польше — -13%, Венгрии — -16%. Индекс был чрезвычайно высок в тех странах, где наблюдалась более неблагополучная социально-экономическая обстановка: в Литве — -23, в Украине — -25, в Молдове — -32.
Но вернемся к эмиграционным опросам Института Гэллапа по России. Если собрать эти результаты с 2007 года, то можно проследить их корреляцию с результатами опросов по оценке внутреннего положения дел в стране, проводимых Левада-Центром и ВЦИОМ (см. рисунок). Доля лиц, желающих при возможности эмигрировать из России, меняется в том же направлении, что и доля лиц, которая считает, что страна движется по неверному пути (опросы Левада-Центра), и в противоположном направлении индексу ВЦИОМ «Насколько Вы согласны с тем, что дела в стране идут в правильном направлении?» Значение последнего индекса увеличивается, когда растет число тех, кто считает, что дела идут в правильном направлении. Однако в последние годы он уменьшается, и при этом увеличивается число тех, кто считает, что страна идет по неверному пути, и, соответственно, число тех, кто думает об эмиграции. Механизм этих связей очевиден. По опросу Гэллапа, среди тех, кто недоволен положением дел в стране, думают об эмиграции 40%, в том время как среди остальных респондентов — только 12%. Похожую картину мы видим и по результатам опроса в США, где из тех, кто недоволен президентством Трампа, задумываются об отъезде 22%, а из тех, кто одобряет его политику, только 7%.
Результаты опроса Гэллапа сигнализируют власти об ухудшении в настроении людей из-за положения дел в стране. Но эти результаты мало говорят о перспективах эмиграции и ничего не говорят ни о миграции в целом, ни о возможном влиянии миграции на демографическую ситуацию в России. Главным сигналом власти должны послужить оценки Росстата: в 2018 году миграционный прирост (разница между прибывшими в страну и выбывшими из нее) в России составил 125 000 человек и был самым маленьким за последние 30 лет. Он не компенсировал естественную убыль населения. Если приток мигрантов не увеличится в будущем, то численности населения России будет устойчиво сокращаться. Вместе с тем результат прошлого года намекает на снижение миграционной привлекательности России для бывших союзных республик, особенно для Украины. Миграционная тематика не представлена в Национальных проектах России, и это странно. Без иммиграционной политики, направленной на привлечение нужных стране мигрантов, невозможно решить не только проблемы демографии, но и многие вопросы экономического и социального развития, особенно обширных и малонаселенных территорий не только за Уралом, но и в европейской части России.
