… о трансгендерах

Закон о равных правах приносит в жертву безопасность женщин, констатирует автор статьи в авторитетной американской газете. Речь идет о законе, который уже не первый раз предлагают к рассмотрению демократы. В соответствии с ним любой биологический мужчина, считающий себя женщиной, получит право на посещение, например, женских туалетов, раздевалок и даже приютов для жертв домашнего насилия.

В последнее время стало по-настоящему модным высмеивать понятие «безопасное место», где взрослые люди могут укрыться и похандрить, желая по-детски спрятаться от мыслей, которые внушают им чувство страха. Между тем женщинам действительно необходимы безопасные места — не для того, разумеется, чтобы избегать стоящих перед ними интеллектуальных задач, но чтобы укрыться от угрозы физического насилия со стороны мужчин. Так устроено природой, что большинство женщин в физическом отношении уступают мужчинам. Мужчины сильнее и быстрее женщин, хотя мы лучше переносим боль и, как правило, обгоняем мужчин по показателям продолжительности жизни.
В этом месяце демократы внесли на рассмотрение в Палате представителей законопроект, который введет запрет на безопасные места для женщин. Закон о равных правах — называемый так потому, что демократы, мягко говоря, преуспели в брендинге — на самом деле имеет целью распространить защиту, предусмотренную Законом о гражданских правах 1964 года, на геев и транссексуалов. Поскольку он помешает домовладельцам выселять арендаторов, а работодателям увольнять сотрудников по критерию сексуальной ориентации. Потребность в нем, безусловно, назрела давно.
Однако этот законопроект идет еще дальше, предлагая запретить дискриминацию по признаку «гендерной идентичности». Такое утверждение прямо противоречит правам девушек и женщин. Любой биологический мужчина, считающий себя женщиной, в соответствии с Законом о равных правах, получит законное право на посещение женских туалетов, раздевалок и учреждений, гарантирующих безопасность — например, приютов для женщин, подвергшихся побоям. Это будет представлять для женщин и девушек непосредственную физическую угрозу.
Поскольку суды, как правило, истолковывают Раздел IX поправок к законодательству об образовании 1972 года в соответствии с положениями Закона о гражданских правах 1964 года, внесение изменений в последний повлияет на интерпретацию первого. Биологические мальчики, которые идентифицируют себя как девочки, получат мгновенное право на участие в соревнованиях между женскими командами во всех 50 штатах. Конец демократическим дискуссиям о поисках компромисса, столкновении интересов, жертвах и справедливости. Больше не нужно спорить о том, правомерно ли позволять женским стипендиям и трофеям уходить в руки спортсменов-мужчин, которые не смогли добиться успеха в мужских командах. Лишается смысла полемика о том, следует ли допускать к соревнованиям по силовому троеборью, велоспорту, борьбе и бегу среди женщин и девушек биологических мужчин — как это происходит сегодня. Эти насущные публичные обсуждения окажутся прочно запертыми в хранилище гражданских прав.
Одна из причин, по которой женщины столь неохотно возражают против этих притязаний на их права, отвоеванные неимоверными усилиями, связана с неготовностью признать наши биологические различия, которые на протяжении долгих лет отрицались многими ведущими феминистками. Но факт в том, что женщины действительно биологически отличаются от мужчин, о чем свидетельствуют хромосомы в каждой клеточке нашего тела. (Абсурд, что на это приходится специально указывать.) И одним из источников большого числа физических различий мужского и женского организмов являются наши железы.
Во время полового созревания мальчики испытывают всплеск тестостерона, который по своей интенсивности в 10-40 раз превышает гормональные изменения, проходящие у девочек. Это обеспечивает мужчинам физические преимущества на всю оставшуюся жизнь: большую мышечную массу, плотность костей, быстро сокращающиеся мышечные волокна, больший объем сердца и легких — все то, что дает им абсолютное и непреодолимое преимущество в силе и скорости.
Пока женщины могли рассчитывать на специально предназначенные для них безопасные убежища, их слабое положение в сравнении с мужчинами не имело столь большого значения. Но скоро все может измениться. Не потому, что изменились женщины и мужчины, а из-за внезапного стремления левых либералов во что бы то ни стало лишить девушек и женщин отдельных удобств, жертвуя их правами в пользу группы, стоящей на одну-две позиции выше в пересекающейся неофициальной иерархии. Как выразилась в беседе со мной начальник управления по связям cо СМИ Фронта освобождения женщин Кара Дански (Kara Dansky), Закон о равенстве уничтожит «женщин и девочек как целостную правовую категорию и сведет на нет защиту их гражданских прав». Это произойдет за счет пересмотра самой категории «женщины», которая будет включать в себя «женщин и тех, кто считает себя таковыми» — то есть женщин и людей, которые женщинами вовсе не являются.
В противовес этому аргументу активисты, как правило, заявляют, что мужчины не станут выдавать себя за мужчин-которые-считают-себя-женщинами, если они искренне в это не верят. По их словам, в обществе существует слишком много табу, а жизнь трансгендеров слишком сложна для того, чтобы кому-то захотелось им подражать. Однако, в соответствии с Законом о равных правах, решение выдать себя за трансгендера иногда может оказаться вполне рациональным.
Не так уж сложно представить себе, как осужденный мужчина начинает называть себя «Шейлой» и отправляется в женскую тюрьму. Также никто не удивится, если насильники начнут «идентифицировать» себя как женщин — ведь для смены гендерной идентичности никаких физических вмешательств не требуется — чтобы получить свободный доступ в женский душ. Какой педофил не захотел бы иметь открытый доступ к туалетам для девочек? А многие биологические мужчины, оставшиеся без крыши над головой, предпочтут переночевать в более тихих и спокойных приютах для женщин, подвергшихся побоям, нежели оставаться в ночлежках для бездомных мужчин сомнительного свойства.
Есть ли среди нас истинные трансгендеры, имеющие право на соответствующие удобства? Разумеется. Но их потребности, пусть и вполне реальные, не оправдывают немедленного упразднения прав девушек и женщин, которые завоевывались ими с таким большим трудом. При этом юношам и мужчинам не придется идти на аналогичные жертвы, ведь они едва ли будут чувствовать себя в опасности, оказавшись в одной уборной с биологической женщиной. И едва ли ведущие спортсмены-мужчины окажутся в проигрыше, померившись силами с биологическими женщинами, выступающими в роли мужчин. Идти на жертвы ради этого нового «равенства» придется только женщинам. И то, чем они вынуждены будут расплачиваться, отнюдь не является несправедливой привилегией — это механизм уравнивания, который им необходим.
Данный законопроект вряд ли станет законом при республиканцах, контролирующих Сенат или Белый дом. Но демократы выдвигают Закон о равенстве на рассмотрение уже не в первый раз — и, видимо, не в последний. К этому предложению стоит отнестись серьезно, поскольку оно в общих чертах дает представление о готовности левых жертвовать женщинами и девушками ради тех волков в овечьей шкуре — транссексуалы они или нет — которые не преминут воспользоваться этой возможностью.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

Эбигейл ШРИЕР (Abigail Shrier) The Wall Street Journal, США, 26 марта 2019 года
ИноСМИ.RU, 1 апреля 2019 года

С некоторых пор в объявлениях о вакансиях в Германии добавилась еще одна буква. Обычно в объявлениях о приеме на работу пишут: «Требуется водитель трамвая (м/ж)». А сейчас все чаще стала появляться буква «d», от слова divers, которое на русский наиболее удачно можно перевести как «и другие». Дело в том, что с этого года в Германии появился третий пол. Это подтверждают не только объявления о вакансиях, но и, например,  туалеты.
Люди, не определившиеся, к какому полу они относятся, все чаще дают интервью и рассказывают о своей жизни. И, в принципе, здесь к ним относились бы вполне ровно, как и ко всем остальным – немцы не делают выводы о людях на основании того, как те одеты, – если бы не феминистки. Им не нравится видеть мужчин в женских туалетах. Да, эти мужчины могут относиться к третьему полу, но пока у них есть первичные мужские половые признаки, их будут подозревать в вуайеризме, харрасменте и прочем таком.
О том, как мужчины реагировали на появление в их туалетах женщин, никто почему-то не сообщает. Но, так или иначе, в Германии сейчас живет около 120 тысяч человек, относящих себя к третьему полу. И игнорировать это уже не получается.
Впервые о том, что в Германии есть феминистки, я узнала после новогоднего «тахаруша» в Кёльне. Тогда бургомистр города Генриетта Рекер сказала, что женщины должны передвигаться по улицам так, чтобы находиться от всевозможных прохожих-мужчин на расстоянии вытянутой руки.
В смысле, чтоб была возможность сбежать, вместо того чтобы гарантированно огрести. Разумеется, тут же все женщины Германии дружно воспряли и обвинили фрау Рекер в мизогинии. Не уверена, что это были сплошь феминистки. Фраза и в самом деле была настолько оскорбительной – особенно из уст женщины, – что воспрять захотелось и мне, не знавшей тогда немецкого языка эмигрантки, приехавшей из страны, где люди с рождения умеют мониторить пространство с целью обнаружения врагов.
Второй раз я услышала о феминизме, когда наш учитель немецкого Пайованг, грустно качая головой, читал лекцию о Gleichberechtigung – то есть о равноправии. В Германии, говорил Пайованг, до сих пор нет равноправия полов. Да, женщины здесь могут многое, но они все равно зарабатывают заметно меньше мужчин, даже если разделяют с ними одну должность. В «новых землях» (так здесь принято называть бывшую ГДР) ситуация гораздо более справедливая. Там все равно есть разница в зарплатах, но ее всячески стараются ликвидировать, да и сделать это проще, поскольку равноправие там царило целых сорок лет.  Не в последнюю очередь, – тут Пайованг выразительно посмотрел на нас с болгарином Карталом, – благодаря Советскому Союзу.
В остальном же я не видела, чтобы тему феминизма как-то яростно обсуждали хотя бы в газетах. Возможно, думала я, немецкие женщины вполне довольны тем, что их никто не заставляет ходить на каблуках и краситься, обвиняя в отсутствии женственности. Может, они ценят то, что им необязательно уходить в декрет. Рожать, тут уж ничего не поделаешь, все равно придется, а вот с ребенком вполне может и отец посидеть.
Женщины здесь работают водителями автобусов и машинистами, они доставляют тяжеленные посылки DHL и забивают сваи на стройках, они служат в полиции и занимают ключевые посты не только в больших корпорациях, но и в политических партиях. То, что женщина управляет страной, тоже говорит, казалось бы, о многом. Что же касается феминитивов, то немецкий язык устроен так, что ненавистное мне в русском слово «авторка» в нем существовало всегда. Да, «девочка» все равно среднего рода. Но все профессии имеют мужской и женский род.

Борьба с сексизмом
А местные феминистки борются с сексизмом. Не всегда, к сожалению, успешно. В первую очередь их ярость направлена против сексистской рекламы. Формально на борьбу с ней направлены разные законы. Например, в большинстве немецких городов, включая Мюнхен, вы не можете использовать в рекламе фотографии, носящие откровенно сексуальный характер. Но распространяется это только на те рекламные площади, которыми владеет город. То есть на 440 билбордов, 2700 трансформаторных будок и 1000 афишных тумб. Рекламные площади, принадлежащие немецкой железной дороге, мюнхенскому метрополитену, магазинам, бизнес-центрам, застройщикам и всем остальным, могут сдаваться в аренду под какую угодно рекламу.
Поэтому в городе так яростно размалевываются плакаты с красотками в нижнем белье. Это вызывает недовольство и беспокойство продавцов нижнего белья. Они отказываются рекламировать свой товар «с помощью женщин в паранджах» и проводят всевозможные круглые столы, куда приглашают представительниц феминистских организаций, пытаясь решить проблему сообща.
А вот проблему с разницей в зарплатах, кажется, решить будет гораздо сложнее. По данным опроса, проведенного прошлым летом мюнхенской Высшей школой экономики, зарплаты женщин в Баварии в среднем на 34% ниже зарплат мужчин. И это при том, что Германия – одна из самых (если не самая) либеральных стран Европы. Она первой признала однополые партнерства, а потом и браки, первой разрешила однополым парам усыновлять детей, первой признала наличие третьего пола и очень быстро реагирует на нужды полов. Я уже не говорю о том, что Германия – самая богатая европейская страна. Страна с женщиной у руля.
Женщина здесь даже рулила главной праворадикальной партией, большинство, извините, членов которой – крайне консервативные мужчины, считающие, что права женщин регулируются исключительно «правилом трех К».
Правда, эта женщина вышла из той партии в момент триумфа, а сейчас ее вообще судят за искажения данных о партийной кассе. Может, она таким образом пыталась нивелировать разницу в зарплате, я не знаю. Впрочем, это уже совсем другая история.

Катя ЩЕРБАКОВ. Мюнхен. Город 812, 1 апреля 2019 года

В Швеции случился настоящий наплыв заявок на смену пола, причем большинство обратившихся — девочки-подростки. В толерантном шведском обществе всем им с легкостью назначают операцию и гормональную терапию. И лишь в последнее время врачи забили тревогу: оказывается, проблема не всегда в гендерной дисфории — бывает, что все дело лишь в трудностях переходного возраста.

Все больше молодых девушек обращаются за помощью, чтобы сменить биологический пол. У многих из них несколько побочных диагнозов — например, членовредительство, аутизм и анорексия. Несмотря на отсутствие данных по новой группе пациентов, им назначают терапию, которая вызывает необратимые изменения. Журналисты передачи «Миссия: проверка» пообщалась с бывшими пациентами, которые горько раскаялись, что пошли на смену пол.
Мика сомневается, рассказывать ли ей свою историю вообще. То, через что она прошла, в мире трансгендеров — тема деликатная. В 2017 году ей поставили диагноз «гендерная дисфория», или расстройство гендерной идентичности, и прописали коррекцию пола.
«Врачи мне говорили, что пациенты, как правило, остаются довольны», — вспоминает она.
Тогда Мика была убеждена, что она — мальчик в теле девочки, и думала, что терапия — это то, что надо.
«Мне казалось, что самая большая помеха в моей жизни — это что тело отдельно, а личность — отдельно. Я думала: вот я это исправлю, и все наладится».
Мике прописали тестостерон, и она скоро заметила, что ее тело меняется. Поначалу все шло хорошо, вспоминает она. Но проблем это не решило, и депрессия никуда не делась. Тогда она пошла искать совета в интернете и обнаружила единомышленников, которые тоже разочаровались в смене пола.
Тогда Мика отважилась на обратную трансформацию и бросила терапию.
«Оглядываясь назад, могу сказать, все это устроено неправильно и ненормально. Никто ничего толком не знает».

Скачкообразный рост
Диагноз «гендерная дисфория» — это травма, которая возникает, когда биологический пол не совпадает с психологическим. Раньше в Швеции люди с этим диагнозом были наперечет, но недавно возникла новая группа пациентов, которая к тому же постоянно растет. Это юные девушки, которые считают себя мальчиками и добиваются коррекции пола.
В 2008 году лечение от гендерной дисфории прошли 28 девочек в возрасте 10-19 лет, согласно статистике Национального совета по здравоохранению и социальному обеспечению. В 2017 году их было уже 536.
Методы лечения признаны международным сообществом. Врачи и пациенты-трансгендеры свидетельствуют, что эти методы помогают и приносят облегчение. Однако «Миссия: проверка» пообщалась со специалистами из Швеции и соседних стран, и те предупредили, что данных о новой группе пациентов слишком мало, и врачам фактически приходится действовать наобум.
Анне Вэре (Anne Wæhre) — главный врач гендерной клиники при Университетской клинике Осло. Там наблюдается такой же рост, как и в Швеции, однако методы лечения девочек-подростков она называет «экспериментальными».
«К нам постоянно приходят новые люди, и мы вовсе не уверены, что лечение им пойдет на пользу, — говорит она. — В конце концов, никто не поручится, к чему это приведет, а исследований нет».

«Они очень расстроены»
В Швеции гендерными расстройствами занимается специальная клиника при больнице Каролинского университета. Главный врач — Пэр-Андерс Рюделиус (Per Anders Rydelius), профессор детской и юношеской психиатрии.
«На сегодняшний день через нашу клинику прошли 650 пациентов. Любопытно, что поначалу их было где-то пять, от силы десять в год. Но в последние годы произошел настоящий взрыв, к нам приходят по 200 новых пациентов в год.
С Анне Вэре Пэр-Андерс Рюделиус не согласен и экспериментальным лечение не считает.
«Мы следуем проверенной научной модели. Конечно, саму модель нужно дорабатывать и совершенствовать. Но бóльшая часть пациентов остаются довольны».
Однако у новой группы пациенток есть некий общий знаменатель.
Свыше половины девочек-подростков имеют в анамнезе другие психиатрические диагнозы. Так, у них наблюдаются членовредительство, аутизм и анорексия, а некоторые жалуются на другие травмы.

Родители беспокоятся
Родители, с которыми пообщалась «Миссия: проверка», говорят, что их дочерям никакого другого лечения, кроме гендерной коррекции, не предлагали.
Имен они попросили не называть, потому что девочки несовершеннолетние.
«Врачи предлагают лишь гормональную терапию и вносят в списки на операцию — и все! Лечение сводится к тому, чтобы изменить пол — в том числе и хирургически», — говорит София, мама девочки-подростка.
Некоторые из родителей отмечают, что проблема половой идентичности ворвалась в жизнь их детей внезапно. Это распространенное в международной практике явление даже получило отдельное название: «скоротечная гендерная дисфория».
«У нашей дочери давно трудности, куда ни глянь. Школа ей дается трудно, с друзьями не ладится, да и дома, пожалуй, тоже непросто. И вдруг она „разгадала" причину своих злоключений — она родилась в чужом теле», — рассказывает Йенс.

Блокаторы полового созревания
Любой, кто обнаружил у себя симптомы гендерной дисфории, может обратиться за помощью в молодежную клинику или записаться на прием онлайн. Ожидание может затянуться на несколько месяцев. В больнице Каролинского университета, где находится крупнейшая в стране гендерная клиника, на различные обследования уходит до полугода, но это индивидуально.
Рано или поздно ставится диагноз и начинается лечение. Иногда выписывают гормоны. Подросткам, которые проходят курс подтверждения гендерной идентичности, назначают сильные препараты. Все начинается с гормонов, которые блокируют половое созревание.
Аналогичные дозы препарата применяют для химической кастрации взрослых мужчин. Препараты выписываются максимум на три года, главным образом пациентам в возрасте от 15 до 19 лет.
«Установлено, что кастрация влияет на сердце. Кроме того, есть риск для опорно-двигательного аппарата, возможны психические осложнения», — объясняет Карл Микаэль Челькнер (Karl Mikael Kälkner), научный сотрудник Агентства лекарственных средств. Там проверяют и одобряют препараты, которые впоследствии поступают в клиники.
«Эс-вэ-тэ»: Но ведь мы имеем дело с практически здоровыми организмами. Какая польза может быть от столь сильных препаратов?
— Полагаю, риск оправдывается улучшением самочувствия у пациентов.
Врачи уверяют, после завершения терапии организм возвращается к нормальному развитию. Однако никаких исследований побочных эффектов в долгосрочной перспективе не проводилось.

«Мы еще очень многого не знаем»
Врачи уверяют, что пациенты редко жалеют о смене пола. По данным шведского исследования, за период с 1972 по 2010 годы передумали лишь 15 человек.
Однако наплыв девочек-подростков начался лишь в 2012 году, и об этой группе никаких данных пока не собрано. Журналистам передачи «Миссия: проверка» удалось пообщаться с двумя передумавшими, а в закрытых группах в Фейсбуке можно найти еще десяток примеров.
В клинику Лундстрёма из провинции Вестра-Гёталанд пациенты, сменившие пол, обращаются уже несколько лет.
«Эти люди не пойдут на баррикады. Они страдают молча, а рассказать об этом стесняются. Это кризис в самом прямом смысле слова», — говорит главный врач Леннарт Фелльберг (Lennart Fällberg).
Расстройство пациентов передается врачам, которые ставят диагнозы и подбирают лечение, говорит Фелльберг.
«Мы еще очень многого не знаем. Отсюда возникает состояние, которое мы называем нравственным стрессом. У нас недостаточно доказательств, что мы поступаем правильно».

«Мы — подопытные кролики»
Нехватку знаний и скудность имеющихся данных признают даже медицинские документы. В одной заявке на исследование, поданной в комитет по этике, говорится, что операции по смене пола проводятся без гарантий качества и последующих наблюдений.
Женщинам, которые становятся мужчинами, принимать лекарства приходится всю жизнь. Однако телесные изменения, которые происходят на фоне приема тестостерона, необратимы.
«Начав принимать тестостерон, вы становитесь пациентом до конца своих дней. Придется регулярно ходить в клинику, сдавать анализы. Лечение очень серьезное», — объясняет Анне Вэре.
Мика злится, что терапия и хирургическое вмешательство прописываются без должных исследований.
«Мое поколение — особенно молодые девочки — немного не такие. Мы другие, мы не вписываемся в типичный образ женщины, и это серьезный эксперимент. Мы — подопытные кролики, и научных данных о нас не хватает. Но разве можно врачами играть с жизнями пациентов?»
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

Карин МАТТИССОН (Karin MATTISSON), Каролина ЕМСБЮ (Carolina Jemsby) SVT, Швеция, 3 апреля 2019 года
ИноСМИ.RU, 8 апреля 2019 года