… о нацпроектах

Мониторинг Счетной палаты показывает невыполнение большинства национальных целей. Что ожидаемо: нет ни реформ, ни роста социальных расходов

Первые плоды
Заверения федеральных чиновников и депутатов о том, что плоды объявленных Владимиром Путиным год назад нацпроектов население увидит уже в этом году (о чем заявила, например, руководитель «культурного» проекта «Единой России депутата Госдумы Ольга Казакова) пока не оправдываются.
О реальной ситуации начала сообщать Счетная Палата. На ее главной странице появился «Мониторинг достижения национальных целей». Там в режиме реального времени появляются самые свежие данные о том, как исполняется «майский указ», который и лег в основу национальных проектов.
Красным цветом выделены параметры, по которым пока дело плохо. О каких национальных целях идет речь? «Обеспечение устойчивого естественного роста численности населения Российской Федерации» (она по-прежнему падает), «Обеспечение устойчивого роста реальных доходов граждан» (они снизились еще на 1,3%), «Снижение в два раза уровня бедности в Российской Федерации» (доля живущих ниже прожиточного минимума увеличилась до 13,3% при целевом показателе 6,6%), «Обеспечение темпов экономического роста выше мировых при сохранении макроэкономической стабильности, в том числе инфляции на уровне, не превышающем 4 процентов» (инфляция превысила 5%, а темп роста ВВП составил 2,3% при целевом показателе 3,2%).
Конечно, какие-то глобальные выводы делать рано. Но если посмотреть на одобренные Президиумом Совета при президенте по стратегическому развитию и национальным проектам паспорта этих проектов, то выявится интересная ситуация.

На примере здравоохранения
Возьмем, например, важнейший социальный проект — «Здравоохранение». На него за 2019−2024 гг. будет потрачено 1,7 триллиона рублей. Источники: федеральный бюджет, консолидированные бюджеты субъектов РФ и бюджеты государственных внебюджетных фондов. И лишь 117 миллионов рублей (0,007% от общей суммы) — это некие внебюджетные источники.
Если взять долю этих расходов в ВВП, то в 2018 году (без учета платежей из региональных бюджетов на неработающее население) она составляла 3,3%. В 2019 году эта цифра возрастет до 3,5%, в 2020 году — до 3,6%, а в 2021-м упадет до 3,4%. Если же сравнить расходы в абсолютных цифрах, очищенные от инфляции, то в 2019 году предполагается рост по сравнению с предыдущим годом на 6,4%, в 2020 году — на 4,3%, но в 2021-м — уже падение на 1%.
Все это вызывает естественные вопросы. Даже 3,6% от ВВП — крайне низкий по мировым меркам уровень государственных расходов на здравоохранение. В странах — членах Организации экономического сотрудничества и развития, куда мы еще недавно хотели войти, эта доля — 6,5%, а в таких странах, как Германия, Франция, США — и того больше. Неужели у нас состояние здоровья населения лучше, чем в этих странах и поэтому мы тратим на его поддержку в разы меньше денег, если пересчитать на среднестатистическую российскую душу?
Это не так. По показателям заболеваемости и смертности, по средней продолжительности жизни мы все еще ощутимо отстаем от мирового авангарда. Так почему вместо увеличения финансирования в 2021 году хотя бы до 4% у нас запланировано снижение и доли ВВП и абсолютного размера затрат? И это несмотря на широко разрекламированный национальный проект «Здравоохранение»!
Но может быть в 2022—2024 гг. случится какое-то чудо и финансирование резко возрастет? Смотрим в паспорт национального проекта. В 2021 году будет (из всех источников) потрачено 300 млрд руб., в 2022-м чуть больше — 313 млрд, но в 2023 году — всего 270 млрд, а в 2024 году еще меньше — 267 млрд руб. И это без учета инфляции.
Можно, конечно, указать, что выделяемые более чем скромные деньги будут тратиться эффективнее за счет таких современных подходов, как «Бережливая больница» (в паспорте национального проекта названная «новой моделью медицинской организации, оказывающей первичную медико-санитарную помощь»), внедрение инновационных технологий и т. п. Но, как показывает практика, если какие-то средства и будут сэкономлены, то они будут востребованы на расширение высокотехнологической медицинской помощи (а она ох как недешева) и восстановление порушенной в результате непродуманной «оптимизации» сети учреждений здравоохранения в сельской местности и отдаленных районах.
При такой картине не очень верится в то, что будут достигнуты амбициозные цели по снижению заболеваемости смертности населения, повышению (чуть ли не в 4 раза по сравнению в 2017 годом) экспорта медицинских услуг.

А что с образованием
Если смотреть с точки зрения доли расходов на сферу образования в ВВП за счет всех государственных источников, то нынешние 3,6% точь в точь пролонгируются и на 2019−2021 гг. Это сопровождается небольшим ростом и абсолютных цифр, очищенных от инфляции: по сравнению с предыдущим годом в 2019 году — 2,6%, в 2020-м — 0,7% и в 2021-м — 1,9%.
Однако, если обратиться к паспорту национального проекта «Образование», то там, после упомянутого роста в 2019-2021 гг., в 2022-2023 гг. запланировано небольшое, но снижение расходов на целых 10%. И лишь в 2024 году, когда надо будет отчитываться о поставленных в майском (2018 года) указе целях, снова запланирован небольшой рост — на 4%, который никак не компенсирует падение предыдущих годов.
Если использовать международные сравнения, то доля государственных расходов на образование в ВВП в Германии — 5,3%, Канаде — 4,9%, Франции — 5,6%, США — 4,4%. При этом надо учитывать, что среднедушевой ВВП в перечисленных странах больше российского не на считанные проценты, а в разы. Поэтому очевидно, что если мы хотим догонять наиболее передовые страны в этой сфере — ключевой, с точки зрения развития в XXI веке, то отлитые навечно в граните 3,6% — это просто-напросто гарантированное отставание со всеми отсюда последствиями и для качества человеческого капитала, и для экономики России.
Конечно, и здесь так же, как и в случае со здравоохранением, можно посетовать на недостаточную эффективность использования даже тех средств, которые выделяются. Одно отсутствие теплых туалетов в значительной части сельских школ на это ясно указывает. Но за счет «бережливости» и, допустим, реальной борьбы с разворовыванием бюджетных денег, тот зияющий разрыв, который мы имеем по отношению к передовым странам, не ликвидировать.

Что может исправить ситуацию
Все-таки и в здравоохранении, и в образовании, а также во всех других не менее значимых социальных сферах (культура, пенсионное обеспечение и социальная защита), нужны достаточно быстрые действия по радикальному увеличению государственного финансирования на базе (внимание!) давно назревших фундаментальных реформ принципов всей нашей жизни.
Например, настоящий бюджетный маневр в сторону социальной сферы возможен даже при нынешних масштабах экономики. Для этого достаточно поменять нашу внешнюю политику, чтобы не тратить понапрасну триллионы рублей на гонку вооружений и раздувание сверх всякой меры т.н. правоохранительных структур.
Не менее важно прекратить наращивание присутствия государства в экономике, которое оборачивается все большими бюджетными расходами на безвозвратную поддержку всякого рода корпораций и их мегастроек.
В рамках этих двух принципиальных сдвигов в политике нашего государства можно было бы приступить к децентрализации власти — восстановлению и укреплению местного самоуправления с передачей ему налоговых источников для реализации программ в образовании, здравоохранении, культуре и социальной защите.
По мере создания новой базовой институциональной сетки, из которой состоит государство, можно начинать и реформы (там, где это необходимо) в самих социальных отраслях, быстро насыщая их дополнительными деньгами.
Понятно, что вся эта махина изменений носит политический характер. Ее запустить может только власть, не боящаяся критики и оппонирования, умеющая вести диалог и находящаяся под контролем разнообразных, не контролируемых государством СМИ, не притворного, имитационного, а боевитого гражданского общества.
Состоится ли у нас когда-нибудь старт такого рода реформ? Публичных признаков этого пока не вижу. Но убаюкивающие мантры о стабильности уже не спасают от нарастания подспудных сдвигов в общественном сознании в сторону необходимости изменений. Социология об этом говорит все более и более убедительно. Выльется ли это рано или поздно в открытый внутриполитический кризис или произойдет качественная эволюция нынешнего государства — вот главная развилка российской истории ближайших лет. Любая развязка сделает страну другой.

Евгений ГОНТМАХЕР, член экспертной группы «Европейский диалог». Открытые медиа, 9 апреля 2019 года