… о стиле работы миграционной службы

Вероника в изгнании

Эту до боли знакомую и вместе с тем невероятную историю будто специально сочинила сама жизнь, чтобы наглядно показать, с какой преступной легкостью репрессируют чиновники наших возвращающихся соотечественников, и чтобы с очевидностью доказать, что государственная миграционная политика России, по сути, лицемерна и губительна для будущего страны...
Письмо Вероники пришло по электронке (тема: «Последняя надежда») за неделю до Нового года.
«…Мне 24 года. Родилась в Ашхабаде, но в моем туркменском паспорте в графе «национальность» написано: «русская». Большинство моих предков — выходцы из России. По завету прабабушки, я еще в школе выучила французский язык — окончила курсы при французском посольстве в Туркменистане. По рекомендации сотрудницы посольства, меня приняли в хороший лицей в г. Экс-ан-Прованс. Потом без экзаменов поступила на юридический факультет Страсбургского университета. Учеба для меня была бесплатной. Мне предлагали работу в фирме, где я проходила практику, я могла остаться во Франции, но с детства мечтала жить в России, особенно люблю Петербург. Послала резюме в магистратуру юрфака СПбГУ (альма-матер В.В. Путина и Д.А. Медведева), и меня приняли, как и в Страсбурге, без экзаменов.
В С.-Петербург я приехала 24 августа 2018 г. по трехмесячной студенческой визе, в России мне должны были ее продлить на год. У меня приняли все необходимые справки, но вдруг 7 ноября в паспортном отделе университета мне сказали, что произошло какое-то недоразумение: мою визу не продлили, так как я попала в базу «нежелательных лиц», и мне нужно в трехдневный срок покинуть Россию и до 2021 года въезд в РФ для меня закрыт».
Про эту зловещую «базу» я не раз писала. Знающие люди говорят, что там уже больше миллиона мигрантов, в основном трудовых из СНГ, которым за какие-то мелкие провинности, а порой просто по ошибке запрещают въезд в нашу страну на срок от двух до десяти лет. Приведу лишь один пример из моей правозащитной практики. Года два назад ко мне обратились за помощью мои друзья, Татьяна и Сергей Никитины (да, те самые известные всей стране барды). Их сокурсник, профессор Н. из Молдовы, летел вместе с женой на юбилейную встречу выпускников физфака МГУ. Встречать родителей в «Домодедово» приехал их сын, давно живущий в Москве (сын, как и вся его семья — это важно подчеркнуть, — гражданин РФ). У паспортного контроля к профессору подошел человек в форме и строго сказал: «Пройдемте, гражданин!»
Татьяна Никитина, задыхаясь от гнева, рассказывала, что пограничники, ничего толком не объясняя, приказали профессору возвращаться в Кишинев ближайшим рейсом. «Уму непостижимо, — горячилась Татьяна, — ученого с мировым именем, как опасного преступника, внесли, оказывается, в какие-то черные списки и запретили, представляешь, приезжать в Россию на целых 10 лет!»
Даже Ольга Кириллова, которая в то время только начинала свое краткое пребывание в должности начальника миграционного главка МВД, помню, удивилась такому огромному сроку: «За нарушения миграционного режима мы таких запретов не выносим». По распоряжению Кирилловой, ее сотрудники быстро выяснили, что профессора Н. в базе запретников нет. То есть произошла какая-то ошибка (и не по вине миграционной службы). Однако исключить Н. из списка «нежелательных лиц» оказалось не так-то просто — ФСБ не любит спешить.
Прошло больше месяца, прежде чем профессору открыли въезд в Россию. И еще месяца два «вытаскивали» из той бездонной базы жену профессора, про которую Никитины из-за волнения забыли упомянуть. Вся эта передряга затормозила выполнение важного проекта, над которым с участием Н. работали его московские коллеги. Профессор писал мне возмущенные письма, собирался подавать в суд, чтобы были найдены и наказаны конкретные виновники, но потом остыл — пожалел свое драгоценное время. Никто даже не подумал извиниться перед уважаемым человеком.

* * *
Из искового заявления, поданного в Смольнинский райсуд г. С.-Петербурга адвокатом Вероники:
«В.Куревлева выслана из России за три малозначительных дорожных правонарушения:
1. Проезд на запрещенный сигнал светофора — штраф 1000 рублей.
2. Несоблюдение требования подачи сигнала — штраф 500 рублей.
3. Переход дороги в неположенном месте — штраф 500 рублей.
Все штрафы были сразу же оплачены. Квитанции — в приложении».

Суд был назначен на 14 января. Это сколько ждать! А Вероника и так почти два месяца томится в изгнании. А тут, как назло, длиннющие новогодние праздники, все чиновники будут отдыхать. У кого просить защиты? Вот Кириллова немедленно реагировала на мои обращения SOS, но ее, Ольги Евгеньевны, в главке уже нет — ушла в отставку «по собственному».
Что же ответить этой русской девушке с высшим европейским образованием, знающей три иностранных языка, которую, как она пишет, «вышвырнули с территории исторической Родины»? И ведь совсем неизвестно, захочет ли наш самый справедливый в мире суд заступиться за какую-то студентку, решившую судиться с полицейским ведомством. Подобными делами «запретников» суды завалены, и решения заготовляются заранее, по шаблону. Знаю случай, когда женщине вручили решение на мужское имя, так и выслали.

* * *
Отъезд Вероники был похож на бегство. Законопослушная, она спешила покинуть Россию в те предписанные ей три дня — знала, что иначе ей грозит насильственная депортация. Уехала в Грузию просто потому, что у этой страны безвизовый режим с Туркменистаном.
Сама она, кроме иска в суд, никаких жалоб никуда не писала. Отчаянную борьбу за возвращение любимой дочери вела ее мать Татьяна: обошла все приемные Москвы, написала письмо самому В.В.Путину. Из Администрации Президента ей приходили регулярные ответы: письмо на контроле, оно послано для выяснения обстоятельств в ответственные инстанции…
И все-таки правда, что в канун Нового года иногда происходят чудеса. Мое ходатайство и документы Вероники (она прислала мне все сканы) нашел время лично изучить зам. начальника Главного управления по вопросам миграции МВД России А.В. Краюшкин, и 29 декабря, в последний рабочий день уходящего года, нам сообщили, что запрет Веронике на въезд в Россию будет отменен.
Я поспешила обрадовать Веронику, но она не могла поверить, что это правда. Она уже смирилась с мыслью, что счастливый период, когда удача ей улыбалась, и она чувствовала, что не напрасно живет на свете, кончился, и теперь вся ее жизнь пошла крахом. Клеймо «нежелательного лица» будто выступило у нее на лбу. Случайно оказавшись в прекрасной стране, которую давно мечтала увидеть, она чувствовала себя такой несчастной и одинокой (здесь не было у нее ни одной знакомой души), что «даже на улицу из гостиницы стеснялась выходить, не хотелось ни с кем знакомиться — чувствовала себя как прокаженная». Спасали ее только звонки и электронные письма матери, более дорогого и близкого друга у Вероники нет.
2 января я встретилась с ее матерью, Татьяной. Моложавая, уверенная в себе женщина, она превращалась в растерянного ребенка, когда раскладывала передо мной дипломы, похвальные грамоты, стихи и опубликованные в журналах рассказы Вероники, стараясь доказать, какая одаренная у нее дочь: «Неужели такая умничка не нужна России?» Татьяна принесла мне аудиозапись, которую сделал ее знакомый С.Н., сопровождавший Веронику в миграционную службу («может пригодиться как аргумент в суде»).

* * *
Расшифровку того аудио приведу чуть позже, а сначала — необходимая прелюдия. В университетском паспортно-визовом отделе Веронике посоветовали сразу идти к начальнице Василеостровского районного управления по вопросам миграции Н.И. Максименко («она — хорошая»), но та не приняла Веронику ни 8, ни 9 ноября. Даже такой разительный, казалось бы, аргумент, что 10 ноября Вероника вынужденно покидает Россию, и ей запрещено возвращаться до 2021 года, на «хорошую» начальницу не подействовал.
Мне никогда, слава богу, не доводилось бывать на допросах, но я много, конечно, читала у того же Солженицына, как велись эти «милые беседы» в сталинские времена. Слушая теперь аудиозапись приема Вероники в полицейской миграционной службе, я будто вновь переношусь в те проклятые годы массовых репрессий.
Веронике пришлось посетить миграционную службу Василеостровского района дважды — 8 и 9 ноября прошлого года. В первый день — в приемные часы начальницы Н.И. Максименко — Веронику принимать она отказалась, а прием вела заместитель Конверская.

Итак, аудиозапись.
Заместитель задавала Веронике вопросы: проживала ли она в Москве и нарушала ли общественный порядок. В понимании Вероники «нарушить общественный порядок» означало совсем не то, что хотела от нее услышать Конверская. Вероника была уверена, что произошла жесточайшая ошибка. Разве может переход дороги в неположенном месте более года назад настолько тяжко отразиться на будущем законопослушной студентки магистратуры? Но именно о штрафах ПДД и говорила Конверская. Допрашивали, где жила в Москве, какие протоколы в отношении Вероники составлялись, помнит ли она о них. «Конечно, нарушали общественный порядок!» — уверенно восклицала Конверская, а объяснить, почему же Веронике все-таки выдали трехмесячную учебную визу после тех самых «серьезных нарушений», не смогла.
По итогу допроса Веронике было вручено уведомление с оригинальным названием «решение о неразрешении въезда» без печати, без указания органа, который эту бумажку выдал. В конце значилось, что Веронике в течение трех дней необходимо покинуть Россию. И даже до 21 ноября, конца действия трехмесячной визы, остаться она в стране не может. «Выезжайте! Иначе вас ждет депортация!» — восклицала Конверская. Испугавшись такого натиска, Вероника отказалась подписывать это непонятное уведомление и попросила направить его по почте заказным письмом, может, тогда миграционщики представят официальный документ, а не филькину грамоту, который можно будет использовать для оспаривания в суде.
На второй день, 9 ноября, когда Вероника все-таки пришла за этим несчастным уведомлением, все было еще интереснее.

Действующие лица:
Вероника Куревлева — В.К.
Н.И. Максименко, начальник Василеостровского отделения миграционной службы, — Н.И.
Сотрудник миграционной службы — С.
А. Иванова, сотрудник миграционной службы, — А.И.
Сначала Вероника попыталась все-таки обратиться к «хорошей начальнице». Может быть, хоть она объяснит, что же вдруг случилось, почему студентку, у которой еще не кончилась трехмесячная виза, срочно выгоняют из России, словно преступницу?
В.К.: Здравствуйте, Надежда Ивановна. Можно к вам обратиться? Я вчера была на приеме у вашего заместителя…
Н.И. (пренебрежительно): Ну? И что?!
В.К.: У меня остались некоторые вопросы.
Н.И.: А у меня во вторник с 11.00 до 13.00 прием.
В.К.: Да, но мне нужно выехать завтра из России.
Н.И.: Ну, поезжайте.
В.К.: Хотя бы пару вопросов…
Н.И.: Нет, сейчас я ни на что отвечать не буду. У меня есть другие дела.
На этой фразе Максименко захлопнула дверь своего кабинета перед самым носом посетительницы. Но Вероника и на этом не сдалась, пошла к сотрудникам отделения, чтобы забрать уведомление.
С. (поняв, чего хочет от него Вероника): А-а-а! Вы вчера не хотели наше уведомление подписывать?
В.К.: Да.
С.: А сегодня подпишете?
В.К.: Да.
С. (обращаясь к своей коллеге, с сарказмом): Александра! Ваш выход! Девушка созрела!
А.И. (обращаясь к В.К.): Созрели, да?!
С.: Присаживайтесь.
В.К.: Вы даете мне уведомление, а основание вы мне не даете.
С.: Вам же все объяснили, у вас же ПДД.
В.К. (в слезах): ПДД, да. Вы меня выгоняете из страны, в которой у меня фактически единственный дом.
С.: Мы вас не выгоняем. У нас есть закон, все иностранные граждане, которые нарушают административное законодательство, обязаны…
В.К.: Понятно, но наказание должно быть соразмерно преступлению, в моем случае я не считаю, что это так.
С.: Ну, обжалуйте в суде тогда.
В.К.: Понимаете, я не виновата, что я в Туркмении родилась. Я русская, но родилась в Туркмении.
С. (усмехаясь): Так бывает! Но у вас же там хорошо в Туркмении, вот и поезжайте.
В.К.: Русских там не любят.
С.: Почему? У вас там, говорят, дешево все.
В.К.: Мне некуда возвращаться, вы понимаете? У меня ни родных, ни дома, я там пять лет не жила.
С.: Но вы же в школе там учились?
В.К.: Я училась в школе, а потом уехала в Европу учиться, приехала теперь в Россию, чтобы продолжить учебу и остаться жить.
А.И.: Вы можете обратиться в суд для отмены решения.
В.К.: Я буду обращаться, но мне приказано покинуть Россию в течение трех дней, сейчас куда мне ехать?
А.И.: Вы сейчас в суд обратитесь сначала, а потом выезжайте, оставьте доверенности.
(Беседа происходила в пятницу, впереди выходные.)
В.К.: Я все уже сделала, мне надо выехать в течение трех дней, у меня нет права остаться. У меня мама в России, друзья, знакомые, учеба, стажировка.
А.И.: Так как у вас родители здесь проживают, обжалуйте.
В.К.: А сейчас куда мне ехать, скажите мне?
А.И.: Вы сейчас в суд идите подавать жалобу
В.К.: Да как вы не поймете! Вот ваше уведомление: в течение трех дней покинуть РФ.
С.: А во Франции негде жить?!
В.К.: Во Франции я училась!
С. (обращается к своей коллеге): Все уезжают, пусть тоже едет. Есть закон, есть исполнение закона. Президенту вон пусть жалуется.
А.И.: Значит, судьба такая — жить во Франции!!! И не надо менять так часто место — то Франция!!! То Россия! То Англия! То Туркменистан!.. Гражданство-то всем надо именно в России!
А.И. (вручая уведомление Веронике): Держите, обращайтесь в суд с документами.
В.К.: Вот скажите, вы мне давали несколько виз подряд, а теперь всплыли штрафы, которым больше года, и все, мне въезд закрыли именно сейчас. Почему вдруг?
А.И.: Это не ко мне вопросы.

Во время всего разговора Вероника, не привыкшая плакать, рыдала навзрыд. Она, конечно, подписала уведомление, которое звучало как приговор:
«Я предупреждена о том, что в случае невыезда за пределы территории Российской Федерации в отношении меня будет принято решение о депортации».
Интересно, что некоторое время спустя, мама Вероники получила официальный ответ на свое обращение:
«Куревлевой В. в корректной форме была разъяснена причина отказа, в вежливой и корректной форме был разъяснен порядок действий и обжалования принятого решения».
Видимо, у миграционных чиновников свои представления о вежливости и порядочности. Действительно, ведь не пытали же они свою клиентку каленым железом — и разве сегодня расстреливают провинившихся мигрантов?
Но ладно, наши миграционные чиновники, оказывающие так называемые государственные услуги, не обязаны отчитываться об исполнении Христовых заповедей. Но свои-то подзаконные акты и инструкции они ведь должны исполнять. Миграционный главк МВД России потому рекомендовал питерским «блюстителям закона» отменить их неправовое решение, что во все регионы из московского офиса не раз посылались разъяснения, что нельзя заносить в базу «запретников» мигрантов, нарушивших Правила дорожного движения, тем более высылать их в такую закрытую страну, как Туркменистан.
Мало того, что питерцы пренебрегли этими указаниями, так они еще почему-то столь упорно на своей явной ошибке настаивали. Много в этой истории странного. Штрафы за нарушение ПДД Вероника оплачивала в основном 2 года назад, а за это время она раз 10 получила визу в Россию — приезжала повидать родных. В одном из своих писем она процитировала весь текст песни Визбора «Мама, я хочу домой».
Помню, когда бывший директор ФМС К. Ромодановский презентовал как отличную новацию эту пресловутую базу «запретников», он с юмором, но всерьез подчеркивал ее главное достоинство: «База взяток не берет!». И создалось впечатление, что это некое бездушное чудовище, которое, невзирая на лица, калечит судьбы как попало. Но зачем в прятки играть? Списки «нежелательных» лиц составляют живые люди. Любой из них, конечно, может случайно ошибиться. Но если ошибки идут таким косяком, не пора ли МВД проанализировать истинные причины этих случайных (?) ошибок. Думаю, что страшная сказка со счастливым концом, отнявшая три месяца жизни у моей Вероники, может стать прецедентом, который будет наукой для всех сотрудников миграционной службы страны.
Почти каждый день в новогодние каникулы мы созванивались или общались по электронной почте с Вероникой. Она постепенно оттаивала. Написала однажды:
«Сегодня я наугад поехала в грузинскую деревню. Там кипела настоящая жизнь, и каждый день для этих людей был радостью. Они проживают каждый день своей жизни в привычных заботах — сварить свежий сулугуни, испечь вкусный хлеб и поделиться им с соседом, не важно, живет ли он в этой деревне всю жизнь или приехала случайно, как я».
10 января Вероника получила долгожданное письмо:
«Сообщаем, что ГУ МВД России по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области принято решение об отмене решения о неразрешении Вам въезда в Российскую Федерацию.
Соответствующая информация направлена в ФСБ России для исключения Вас из списка лиц, въезд которым в Российскую Федерацию не разрешен».
Несмотря на то, что конец пытки был уже предрешен, ожидание встречи с мамой становилось для Вероники все более мучительным. Я старалась, как могла, ее поддержать:
«Знаешь, ничто в нашей жизни не бывает случайным. Наверное, это испытание послано тебе для чего-то. Подумай: для чего именно?
Мудрец нашего времени митрополит Антоний Сурожский говорил, что любить тех, кто нас любит, очень просто, а ты полюби тех, кто к тебе несправедлив, ведь, по сути, они подвигают тебя к самосовершенствованию. Так что можно сказать, что они — наши благотворители».
Она ответила:
«Да, «наши благотворители» открывают нам новую дверь для каких-то свершений. Моя жизнь до сих пор была слишком безоблачной, а эта ситуация сделала меня сильнее».

* * *
6 февраля я наконец-то встретилась с моей Вероникой. Она прилетела по туристической визе. Эту визу можно было получить в самый короткий срок. Однако туристическая виза не дает ей никаких прав. Она не может учиться, прервав свой академический отпуск, а тем более оформлять документы на получение статуса «носителя» русского языка, чтобы поскорее стать гражданкой России. Татьяна уже достала необходимые документы, подтверждающие проживание родной бабушки Вероники, гражданки России, на территории РФ.
Но — увы!
Теперь, согласно иезуитскому правилу «выедьте-въедьте», девушке предстоит сначала получить приглашение от той же самой василеостровской службы на учебную визу (снова – трехмесячную)... Причем получить эту визу Вероника сможет, только выехав из России куда-нибудь. И только после возвращения она получит ту самую годовую визу, которую у нее незаконно аннулировали. «Нормально ли все это?» — хотелось бы спросить у уважаемого министра МВД России Владимира Александровича Колокольцева.

Лидия ГРАФОВА. Московский комсомолец, 7 февраля 2019 года

МВД сообщило о пересмотре решения о запрете на въезд в страну гражданке Туркменистана Веронике Куревлевой, студентке Санкт-Петербургского госуниверситета.
Как сообщал "МК", девушка попала в базу "нежелательных лиц" из-за трех нарушений ПДД: проезд на "красный", "несоблюдение требования подачи сигнала" и переход дороги в неположенном месте. За первое правонарушение был назначен штраф в размере 1 тыс. руб., за два других - по 500 руб. Нарушения стали основанием в отказе в продлении студенческой визы.
"При повторном рассмотрении вопроса принято во внимание, что допущенные В. Куревлевой административные правонарушения не представляют значительной общественной опасности", - заявили "МК" в пресс-центре МВД.
В ведомстве отметили, что сведения исключены из базы данных учета иностранных граждан, а территориальными миграционными органами положительно рассмотрено ходатайство руководства вуза и оформлено приглашение Куревлевой на въезд в РФ. Приглашение направлено в российское консульство в Белоруссии "по месту ее нахождения".

Московский комсомолец, 8 февраля 2019 года

Отца двоих малышей лишили права на гражданство по дикой причине

Сергей Иванов, родившийся в Узбекистане русский, женатый на россиянке (в Москве у них родились двое сыновей), стал жертвой чудовищной ошибки. Из-за того, что ему приписали чужое преступление, Сергей был лишен права на гражданство РФ. Молодого человека, отца двух маленьких детей, миграционные чиновники довели до тяжелой болезни сердца.
Про беду Сергея Иванова я узнала, когда мне позвонил доктор Данилов. Кто-то дал доктору мой телефон, но он решил, что звонит в миграционную службу, и вывалил на мою голову массу «комплиментов», самым цензурным из которых было: «Все вы садисты!»
Я уже собиралась бросить трубку, но Данилов представился. Он заслуженный врач России, кандидат медицинских наук, награжденный орденом «За личное мужество» и медалью ордена «За заслуги перед Отечеством II степени» (за спасение пострадавших в бесланском теракте).
Ему самому абсолютно ничего от меня не нужно. Он требовал одного: как можно скорее помочь молодому человеку, которого довели до тяжелой болезни сердца издевательства миграционной службы. Он нуждается в срочной операции, а гражданства у него нет и, соответственно, медицинского полиса.
Я попросила Иванова прислать на мой электронный адрес официальное обращение в ГУВМ МВД России. Он написал.
«Я, Иванов Сергей Владимирович, 1988 г. рождения, гражданин Узбекистана, проживаю с 2009 г. в России, имею законную прописку в Москве.
С 2014 г. состою в зарегистрированном браке с гражданкой РФ, мы имеем двоих детей: Иван — 2 года и Данила — 2 месяца, оба родились в Москве. Вид на жительство у меня с 2013 г.
Летом 2017 г. я поехал в деревню Сахарово, подавал документы на гражданство РФ. Документы у меня проверили, все было в порядке, но вдруг мне отказали, приписав какую-то чужую «уголовку», к которой я не имею ни малейшего отношения.
На следующий день я поехал в Лобню, где никогда в жизни не был. В судебном участке мне показали архивные данные 2013 года. При просмотре документов я обнаружил несоответствие моей фотографии, то есть при полном совпадении моих паспортных данных фотография была не моя, в чем также убедились сотрудницы архива.
Пришлось обратиться в главное управление прокуратуры Московской области. Примерно через месяц меня вызвали, допросили, сняли отпечатки пальцев и возобновили судебный процесс по тому чужому делу. Речь шла о ДТП, за которое мой «двойник» не заплатил штраф 7 тыс. руб.
Прошел почти год, и в июне 2018 г. суд принял решение в мою пользу. Но к этому моменту срок моего вида на жительства истек. Я пропустил, кажется, два дня.
Снова поехал в Сахарово с решением суда о моей непричастности к «уголовке», думал, что теперь уж мне дадут гражданство. Но мне почему-то предложили начинать все с нуля — подавать на РВП. Собрал заново все документы, это было долго и недешево, их у меня приняли, но потом и в РВП отказали в связи с той самой «уголовкой».
То есть я, на законном основании 10 лет проживший в России, имеющий жену — гражданку РФ и двоих сыновей, превратился в нелегала и должен, значит, отсюда выметаться.
Во время всей этой катавасии у меня начались недомогания с сердцем, я был госпитализирован по «скорой» с сердечным приступом, и мне сообщили, что необходима срочная операция на сердце. Но это стоит около полутора миллионов, а квоты я, не имея гражданства, получить не могу. Убедительно прошу помочь мне!»

Ушел ни с чем
18 января я направила это письмо SOS врио начальника ГУВМ МВД России В.Л.Казаковой.
«Уважаемая Валентина Львовна! НУЖНА СРОЧНАЯ ПОМОЩЬ! По поводу этой издевательской истории (человека лишили ВНЖ за чужое правонарушение) ко мне обратился заслуженный врач России с просьбой срочно помочь человеку, которому необходима сложная операция на сердце. Письмо Иванова С.В. и сканы всех его документов прилагаю. Надеюсь на скорый ответ».
Прошло 3 дня, на мои звонки Валентина Львовна не отвечала. 21 января я снова послала письмо Иванова, обозначив в теме: «ПИСЬМО SOS — ПОВТОРНОЕ!»
«Дорогая Валентина Львовна! Прочли ли Вы письмо Иванова С.В.? Речь буквально о спасении жизни молодого человека, которого бездушные чиновники довели до состояния, что ему нужна срочная операция на сердце. Очень волнуюсь».
Не дождавшись ответа и на этот раз, я позвонила одному из сотрудников главка, который разыскал застрявшее в массе других жалоб письмо Иванова.
22 января Сергея вызвали в ГУВМ на Чистопрудный бульвар. Назначивший встречу начальник вызвал и выслал в вестибюль свою помощницу. Та невозмутимо просмотрела все документы Иванова, сканы которых, впрочем, давно лежали в этом здании. Сергей ушел, собственно, ни с чем. Помощница сообщила, что будет сделан запрос в Сахарово и ответ следует ждать через месяц, примерно 20 февраля.
25 января в «МК» появилась моя статья «Нашему государству люди не нужны?». Об Иванове там не было ни слова, но в этот же день я получила краткий отклик от врио начальника главка В.Л.Казаковой:
«Добрый вечер, Лидия Ивановна! Мы упростим и законодательство, и сами процедуры, упростим заявления и дадим нормальные справочники! У нас отличный главк и понимание в администрации и Думе. Главное, что есть большое желание! И поверьте, мы это делаем уже сегодня!»
В конце почему-то в скобках была приписка:
«(С Ивановым связались, если там чудовищная ошибка, исправим, спасибо за письмо)».

«Сколько раз я ездил в это Сахарово!»
Странно, конечно, что решение суда для ГУВМ не указ. Но перепроверить «чудовищную ошибку» и дать человеку законно причитающееся ему гражданство, судя по всему, никто до сих пор не спешит.
Мне было стыдно отвечать на нетерпеливые звонки доктора Данилова. На днях он вместе с Ивановым приехал ко мне, и выяснились новые детали «приключения».
Сергей рассказывает:
- Это какой-то детектив с криминальной подоплекой. Мне сказали, что якобы я предоставил сотрудникам ГИБДД фальшивые водительские права.
Они пытались мне доказать, что я был на судебном заседании, но нужно быть наркоманом или алкоголиком, чтобы такое забыть. Я не пью и не употребляю наркотиков. Но все, что мне посоветовали в суде, — это обратиться в прокуратуру.
Также мне сообщили, что подозреваемый явился на судебное заседание с копией моего (!) паспорта и справкой о его утере. Паспорта я никогда не терял. Прямо какая-то чертовщина!...
Во время рассказа Сергея доктор Данилов молчал, только сурово хмурился.
Выяснение обстоятельств прокуратурой заняло целых 11 месяцев, а потом состоялся суд в пользу пострадавшего Сергея Иванова. За это время жена Сергея уже забеременела вторым ребенком, а срок вида на жительства мужа истек.
«Сколько раз я ездил в это Сахарово! В жару, постоянно кружилась голова, а ехать от моего дома 80 километров! Я надеялся, что документы у меня примут сразу на гражданство, ведь вот оно — решение суда, подтверждающее мою непричастность к уголовному делу, которое отняло у меня почти 2 года жизни. Но меня зачем-то заставили заново подавать на РВП, проходить медобследование, сдавать экзамены на владение русским. Даже экзаменаторы смеялись...»
Об отказе в выдаче РВП Иванов узнал случайно от своего знакомого, имевшего доступ к той закрытой базе. Он пытался дозваниваться по 10 раз на дню, но трубку взяли лишь один раз и сразу же положили. Наконец, несмотря на плохое самочувствие, снова поехал в Сахарово узнать про свое РВП. В итоге ему стало известно, что основанием для отказа снова была все та же «уголовка».
Из решения повторного суда:
«…4 апреля 2018 года получено заключение эксперта… согласно которому исследуемые рукописные записи выполнены не Ивановым Сергеем Владимировичем, а другим лицом. Лицо, подлежащее уголовной ответственности за совершение вышеуказанного преступления, до настоящего времени не установлено…»
Да чему тут удивляться? Не читают наши чиновники кипы приложений, посылаемых просителями. Ну некогда нашим чиновникам заниматься своими рабочими обязанностями, у них мизерные зарплаты, и потому держатся за свои кресла, что это дает им возможность пополнить свой жалкий бюджет — надо же как-то семью кормить. Кто бросит камень в такую грешницу?
Но сразу же должна извиниться перед теми самоотверженными гражданскими труженицами, которые всей душой хотели бы помочь мигранту, но репрессивное законодательство не позволяет.
За 30 лет своей работы в миграции я встречала много таких честных трудяг, но где они теперь? После передачи ФМС под власть МВД зарплаты гражданских, знающих дело сотрудников стали, кажется, раза в три меньше, чем у новичков в погонах, которые, будь они семи пядей во лбу, просто не в состоянии с ходу овладеть нашим противоречивым, заковыристым миграционным законодательством.
Так что лидеры нашего «Форума переселенческих организаций» бьют тревогу: во всех регионах идет ужесточение, увеличился отъем паспортов у давно живущих в России соотечественников, идут ночные облавы с проверкой, там ли живут переселенцы, где прописаны, или зарегистрированы в «резиновых» квартирах.
Этого и следовало ожидать, передавая сложнейшую гуманитарную проблему силовому ведомству. Сколько статей уже мною написано о так называемой работе миграционных чиновников, которые почему-то ненавидят своих клиентов и сладострастно делают им зло, ссылаясь при этом на наши репрессивные законы.

«У меня нет слов для комментариев того безобразия, что творят с Ивановым», — сказал после долгого молчания доктор Данилов.
А потом мы стали вспоминать Беслан. Игорь Соломонович три месяца работал там ликвидатором последствий теракта: «Несу на одной руке труп ребенка, а на другой — его еле живую мать».
Мне тоже довелось два года ездить в Беслан, помогать созданию организации «Голос Беслана». Связь с руководителями этой организации, добившимися победы в Страсбургском суде, у меня сохраняется по сей день.
«Нигде так остро не чувствовал уязвимость и мимолетность человеческой жизни, как в Беслане», — сказал на прощание доктор Данилов.

P.S. Как сообщили в пресс-центре МВД России, проверка, которая начата после обращения еще до выхода данного материала «Московского комсомольца», показала, что  обстоятельства, указанные в статье, подтвердились частично.
В Главное управление МВД России по Москве было направлено поручение о восстановлении права иностранного гражданина на постоянное проживание в РФ с последующим принятием заявления о приобретении гражданства. Ситуация взята под контроль руководством ГУВМ МВД России.

Лидия ГРАФОВА. Московский комсомолец, 12 февраля 2019 года