Глава Роспотребнадзора Анна Попова — о влиянии генной инженерии на жизнь человека и о борьбе с инфекционными заболеваниями
Российский рынок защищен от ГМО, но появился механизм генного редактирования, для которого потребуется вводить новое регулирование. Науку нельзя остановить, при этом нельзя не регулировать ее использование, заявила глава Роспотребнадзора Анна Попова. О том, как ученые выявляют следы генных изменений в продуктах, и ждать ли эпидемии гриппа в ближайшие месяцы, она рассказала в эксклюзивном интервью «Известиям» на Восточном экономическом форуме.
— Тема форума: «Расширение границ возможностей Дальнего Востока». Но оно несет и определенные опасности. Насколько мы защищены от появления некачественных товаров? Наш рынок не заполнен, как хотелось бы, товарами собственного производства, а Китай снабжает дешевой продукцией, но иногда не лучшего качества.
— Любое расширение границ имеет как плюсы, так и риски. Среди рисков — продукция, пищевая и непищевая, и технологии. Не соглашусь, что у нас есть значимый дефицит. Если сравнивать с тем, что было 25 лет назад, мы накормили страну целым рядом продуктов. Сегодня практически нет дефицита белого мяса, яиц, красного мяса. Очень небольшой дефицит овощей, значимый дефицит фруктов и ягод. Мы практически накормили себя рыбой. Россия сегодня выполняет программу продовольственной безопасности.
Возникает вопрос безопасности продовольствия. Он сложный, страна относится к нему со всей серьезностью. Безопасность определяется перечнем требований к любому продукту. В этой сфере мы тоже видим приличную динамику: новые заводы строятся по другим технологиям. Сегодняшняя ситуация с безопасностью продовольствия стабильна. Но она требует постоянного контроля.
— Азиатские страны смотрят на Дальний Восток как на продовольственный ресурс, в том числе готовы вкладываться в сферу сельского хозяйства. Но наши азиатские партнеры уже давно перешли на генно-модифицированные продукты. Видите ли вы в этом опасность для нашего внутреннего рынка?
— Я здесь вижу не опасность, а работу. Мы понимаем, что должны сделать. У нас сформировалась очень четкая и жесткая законодательная база. Россия одна из небольшого количества стран, которые не допускают выращивания генно-модифицированной продукции. Но мы допускаем ввоз в страну какого-то генно-модифицированного сырья. Появление на потребительской полке возможно только при условии маркировки. Но я бы говорила не о ГМО, а о новой технологии редактирования генома.
— Чем отличаются генная модификация и геномное редактирование?
— Редактирование генома позволяет увеличить или уменьшить количество элементов, работать с геномом, как с конструктором.
— Последствия этого тоже не так хорошо изучены?
— В гораздо меньшей степени. Когда мы говорим о ГМО, мы говорим о достаточно четком регулировании. У нас одни из самых жестких требований к проведению исследований перед выпуском на рынок. И это всё равно десятки продуктов, выпущенных на рынок, — в последние годы, кстати, их практически нет.
Геномное редактирование не имеет законодательного регулирования. Мы об этом думаем. Мы не всегда уверены, что сегодня определим что-то, что имеет отредактированный геном. У нас есть лабораторная база на ГМО первого поколения, сегодня мы оснастили лаборатории, для того чтобы определять ГМО второго поколения, и у нас увеличилось количество находок, потому что технологии очень быстро развиваются. Сегодня весь мир озадачен, как регулировать то, что получено с использованием новых технологий генной инженерии, еще и потому, что здесь может не быть привычной для лабораторной практики разницы между естественно полученным живым субстратом и генетически измененным. Задача для Российской Федерации — ввести регулирование в этой части.
— Планируется вносить изменения в российское законодательство?
— Безусловно. И, возможно, по-новому подходить к регулированию. Здесь сложный вопрос, потому что нельзя остановить науку, но и нельзя не регулировать ее использование.
— Любая законодательная норма может быть либо стимулирующей, либо запрещающей. Возможен ли здесь баланс, не получится ли так, что мы отстанем в принципиально важных научных вопросах?
— Я бы не ставила вопрос «или — или». И стимулирующим, и не допускающим риски для человека. Это основное, что мы должны сделать и делаем вместе с большой академической наукой в первую очередь и бизнесом. Человечество исторически сначала что-то изобретает, срочно использует, и только потом пытается регулировать.
— И только потом понимает последствия...
— Конечно. Мы сейчас в точке, когда можем сделать не так. Нет широкого использования таких технологий, но мы знаем, что это перспективная технология, и она будет применяться. Самое время регулировать.
— А есть у нас свои прорывные биотехнологии?
— Геномное редактирование только-только начинает внедряться, что очень важно, и я надеюсь, оно будет поддержано. Сегодня есть понимание на уровне руководства страны необходимости и важности этого проекта. У нас есть новые вакцины, Т-системы, изготовление которых ведется на базе платформ, для которых не используются биологические макеты, а используется генетический конструктор.
— При этом привычное отношение некоторых потребителей к вакцинации заключается в том, что она чревата последствиями, а если и делать прививки, то лучше выбирать импортную вакцину.
— Я не согласна ни с тем, ни с другим. Очень рада, что в нашей стране людей, которые не разделяют эти воззрения, много.
— Число прививающихся растет?
— Растет. Плохо, что максимально быстро растет только при наличии реальной угрозы. Вместе с тем люди начинают понимать, что забота об их здоровье — в первую очередь их задача, а потом уже — государства. Мы плотно занимаемся корью, потому что Россия в окружении стран с очень высоким уровнем заболеваемости. Нам нужно этому противостоять. Уровень заболеваемости даже в приграничных районах не выше обычного, у нас нет вспышек, мы защитились. Люди понимают и иммунизируются. Ситуация последних месяцев: на фоне угрозы из 600 тыс. человек, которые отказывались от прививок или имели медотводы, 200 тыс. мы уже привили в короткий период. Европа страдает, потому что сочла себя сильнее болезней.
— Одна из причин кори на Украине — отказ от российской вакцины?
— Именно так.
— Украина больше не обращалась к вам?
— У меня нет данных, что они обращались с просьбой о помощи, но ситуация очень тяжелая. 12 погибших детей — это критично. Мне кажется, это демонстрация крайне небрежного отношения к своим гражданам, тем более к детям, в случае, когда эту ситуацию можно легко предотвратить. Понятно, когда речь о неизвестной инфекции, нечем помочь, а когда есть чем помочь, есть дешевая и очень эффективная вакцина, не использовать ее — это совершенно недопустимо, это вне всякого понимания.
— Развитие взаимоотношений со странами АТР несет эпидемиологические опасности? Многие болезни зарождаются в этом регионе. Ведется работа в этом направлении?
— Конечно. Я вам очень признательна за вопрос, потому что это моя любимая тема, очень важная. Очевидно, что миру нужно объединяться и взаимодействовать против угроз эпидемий. Самонадеянное человечество в 1960-х годах решило, что инфекции ему больше не угрожают, раз у нас есть вакцины, антибиотики. В значительной части стран, в том числе европейских, были ликвидированы инфекционные стационары как таковые. Сегодняшняя ситуация говорит о том, что эта позиция была безусловно ошибочной, новые угрозы и ожидание нового пандемического варианта возбудителя, который будет иметь возможность очень быстро распространиться по всему миру, заставляют нас работать совместно.
— Насколько я понимаю, по скорости мобилизации Роспотребнадзору равных нет?
— Да. Я сегодня с гордостью могу сказать, что мы реагируем очень быстро. Наш опыт, наши знания — у нас 23 института — дают нам для этого специальные возможности. Все вспышки последних лет расшифрованы полностью. У нас нет групповых заболеваний больше пяти случаев, в которых был бы неизвестен возбудитель. Паспорт есть на каждый возбудитель.
— Чего нам ждать осенью и зимой? Вы просчитывали эпидемиологические угрозы, в том числе с новыми вариациями вируса гриппа или привычными штаммами?
— Мы делаем это постоянно и гордимся тем, что на базе нашего научного центра — Государственного научного центра «Вектор» — работает наш специальный исследовательский центр. «Вектор» изучает потенциал любого вируса гриппа у животных в части его адаптации к человеку. Это большая работа с перелетными птицами, на всех эпизодических ситуациях по гриппу птиц, любому гриппу животных. Пока еще неизвестны пандемические потенциалы вирусов, которые, может быть, будут, а может быть, нет.
Мы смотрим за ситуацией с коронавирусом. Информация последних дней: больной обнаружен в Корее. Это заставляет нас принимать определенные меры.
Мы ждем сезонного гриппа. Первая волна — после респираторно-вирусных инфекций, когда пошли дети в школы, собрались коллективы, привезли каждый свой штамм, обменялись. Волна еще небольшая, но мы ее видим. Конечно, сезонный грипп. Чтобы минимизировать риски от гриппа, мы прививаем граждан, и это очень эффективно.
