Предотвращение конфликтов — лучшее лекарство от миграции
ПАРИЖ — Поскольку газеты полны статей о проблемах, с которыми сталкиваются семьи мигрантов, легко подумать, что причины их вынужденного переселения устраняются. Но в большинстве случаев такой вывод был бы ошибочным. Сегодня работа над проблемой вынужденной миграции сконцентрирована почти исключительно на оказании помощи беженцам, когда они уже бегут, а не на ликвидации причин их бегства. Для того чтобы справиться с мировым кризисом беженцев, на его причины надо обращаться такое же внимание, как и на последствия.
Зачем вообще родители рискуют собственной жизнью и жизнью своих детей, покидая дом и отправляясь в неизвестное? Что можно сделать, чтобы защитить семьи от вынужденной миграции в принципе? Таковы некоторые из ключевых вопросов, на которые мои коллеги и я попытались ответить в новом докладе ОЭСР «States of Fragility 2018». Его данные улучшают понимание ситуации и — тревожат.
К 2030 году более 80% бедного населения мира будет проживать на территориях, определяемых как «нестабильные» (fragile). Этот статус может быть вызван разнообразными политическими, социальными, экономическими и экологическими причинами, а также причинами, связанными с безопасностью. К сожалению, при сохранении нынешних тенденций на устранение факторов, способствующих этой нестабильности, будут и дальше направляться слишком малые суммы помощи развитию. Например, в 2016 году только 2% из $68,2 млрд официальной помощи развитию (сокращённо ОПР), направленной в регионы, которые страдают от нестабильности, использовалось для предотвращению конфликтов и только 10% — для инициатив по восстановлению мира. Вывод может быть только один: мы должны изменить то, как распределяется ОПР.
По данным Агентства ООН по делам беженцев, рекордные 68,5 млн человек стали вынужденными переселенцами в 2017 году. Многие из этих людей прибывают всего лишь из пяти стран — Афганистан, Мьянма, Сомали, Южный Судан и Сирия. И хотя страны, принимающие беженцев, срочно нуждаются в деньгах для долгосрочных решений, связанных с переселенцами, основная часть ОПР по-прежнему направляется на краткосрочные решения. В прошлом году на гуманитарные инициативы, например, обеспечение продовольствием и предоставление крова, приходилась примерно треть всей суммы ОПР, и эта доля растёт уже почти десятилетие.
Напротив, финансирование строительства школ, больниц и другой инфраструктуры продолжает отставать. Можно понять, почему финансовые доноры склоняются к решениям, которые предполагают оказание неотложной помощи вынужденным переселенцам, но игнорировать долгосрочные нужды беженцев совершенно близоруко. Проще говоря, амбиции международного сообщества в отношении оказываемой помощи должны измениться, не ограничиваясь сиюминутной поддержкой людей; ему также необходимо предложить мигрантам будущее.
При условии правильного распределения средств ОПР может стать мощным инструментом для предотвращения конфликтов и разворота тех тенденций, которые способствуют нестабильности. Кроме того, подобные расходы часто становятся источником надежды для мигрантов, поскольку во многих кризисных зонах ресурсы ОПР являются одним из наиболее надёжных источников финансирования. Это особенно верно в тех случаях, когда чрезвычайные ситуации затягиваются и уровень финансирования, как правило, снижается, поскольку иссякает поддержка из других источников.
Развернуть существующие тенденции расходования средств ОПР будет, конечно, не просто. Нестабильность проявляется во множестве форм, и для решения столь различных проблем, как вооружённый экстремизм, изменение климата, организованная преступность, гендерная дискриминация, потребуется новая стратегия расходования средств на развитие.
Тем не менее, необходимость в действиях становится неотложной. Если оставить без внимания конфликты, насилие и другие формы нестабильности, они отбросят на десятилетия назад прогресс в развитии, ещё сильнее содействуя той самой динамике, которая и приводит к нестабильности. Если международное сообщество не изменит свои подходы к инвестициям в уязвимые регионы, мир не сможет выполнить ключевую задачу «Целей устойчивого развития» ООН: не оставить никого позади.
В расходовании средств на долгосрочные решения есть и финансовый смысл. По данным ООН и Всемирного банка, если направлять больше денег на программы предотвращения конфликтов, можно ежегодно экономить до $70 млрд на издержках, связанных с переселением беженцев. Мир уже согласился с идеей экономической эффективности профилактических мер в здравоохранении (например, проводя регулярный скрининг и проверки), но эта философия пока ещё не применяется к политике в сфере миграции. Ситуацию можно и нужно менять.
Глобальные миграционный кризис — худший со времён окончания Второй мировой войны — пожирает огромные суммы финансового и политического капитала. Для его эффективного урегулирования следует переключить внимание на повышение стабильности и безопасности и создание надежд на лучшее будущее в тех местах, откуда прибывают мигранты. Это означает, что сообществу всех, кто занимается развитием, а особенно официальным спонсорам, надо переосмыслить свои приоритеты и политику.
Хорхе ДА СИЛВА (JORGE MOREIRA DA SILVA) Project Syndicate, США 10 августа 2018 года
ИноСМИ.RU 12 августа 2018 года
Грузия обнаружила лишних мигрантов
По статистике две трети иммигрантов получили вид на жительство в период 2012-2016 годов – порядка 70 тысяч
По неофициальным данным, в Грузии легально проживают около 100 тысяч иностранных граждан. Сегодня был анонсирован новый пакет поправок, ужесточающих требования к получению вида на жительство в Грузии.
Законы страны, как признают власти, оставляют возможность неправомерного приобретения иностранцами вида на жительство. Сегодня спикер парламента Ираклий Кобахидзе заявил, что изменения в закон «О правовом положении иностранцев и лиц без гражданства» будут внесены сразу после открытия осенней сессии:
«Сейчас мы проводим консультации с исполнительной властью, и после глубокого изучения вопрос будет вынесен на обсуждение. Обещаю, будут учтены все обстоятельства и будет принято сбалансированное решение».
Более жестко выразилась глава Минюста Тея Цулукиани:
«Налицо незаконные миграционные процессы, мы столкнулись с рядом проблем. На осенней сессии мы совместно с парламентариями рассмотрим вопросы поощрения легальной миграции».
По статистике две трети иммигрантов получили вид на жительство в период 2012-2016 годов – порядка 70 тысяч, из них 10 тысяч студенты. Статистики более позднего периода в открытом доступе нет.
Согласно законодательству Грузии, сейчас есть следующие типы временного вида на жительство: трудовой и учебный виды на жительство для бывших граждан Грузии, а также для иностранных граждан и членов их семей, если они владеют на территории Грузии недвижимым имуществом (кроме сельскохозяйственной земли) стоимостью выше 35 000 долларов. Также в Грузии возможно получение постоянного вида на жительство – в целях воссоединения семьи, а также для иностранных граждан, проживавших в стране на основании временного вида на жительство не менее шести лет, и иностранцев, которые инвестировали в Грузию не менее 300 000 лари.
Согласно поправкам, инициированным депутатом большинства Ильей Цулая, лазейки в законодательстве будут устранены. В интервью агентству BPN парламентарий рассказал, что бывали случаи, когда после покупки квартиры стоимостью 35 тысяч долларов, получив заветный документ, владелец дарил ее другому желающему получить вид на жительство. Таким образом, имущество переходило из рук в руки по 15 раз. После введения поправок подобный трюк прокрутить будет сложно – потолок стоимости недвижимости будет повышен до 100 тысяч долларов, а в случае перепродажи этого имущества документ будет аннулирован.
«Также мы изменим правила получения инвестиционного свидетельства. Потолок будет поднят в 2,5 раза – до 300 тысяч долларов. Также будут введены механизмы, исключающие отзыв средств обратно – будет выдано пятилетнее разрешение на жительство с обязательством демонстрации документа оборота в 120 тысяч лари в год. В противном случае вид на жительство будет отозван. Документ согласован, думаю, в начале октября он будет принят в нынешнем виде», – подытожил Илья Цулая.
Профессор Университета им. Иване Джавахишвили Иосиф Арчвадзе отмечает несколько причин активности власти:
«Во-первых, растет недовольство части граждан, которые встревожены наплывом мигрантов из далеко не самых благополучных стран. Последние годы власть проявляет абсолютную индифферентность к этому вопросу, и открытие грузинского ресторана в окружении турецких и арабских ресторанов на центральном проспекте Агмашенебели некоторые СМИ уже называют из ряда вон выходящим событием. Ну и, во-вторых, думаю, поступил недвусмысленный сигнал от наших западных партнеров, что Грузия постепенно превращается в перевалочный пункт для нелегальных мигрантов. Теперь, после этого предупреждения, власти пытаются проблему решить», – резюмировал эксперт.
На этом пути, предостерегает Арчвадзе, важно не перегнуть палку – необходима выработка разумного баланса, чтобы не ущемить интересы законопослушных инвесторов.
Ираклий ОРАГВЕЛИДЗЕ Эхо Кавказа 14 августа 2018 года
Когда местное население неожиданно становится меньшинством
В некоторых крупных городах мира жители, имеющие миграционное прошлое, уже составляют большинство. Это внушает коренным жителям страх. Однако он необоснован, уверена колумнист Tagesspiegel Барбара Джон.
"В Германии лишь вопрос времени, когда жители крупных городов, имеющие миграционное прошлое, будут представлять собой уверенное большинство. Например, во Франкфурте-на-Майне еще в 2017 году 51,2% жителей указали, что родились не в Германии или имеют родителей - выходцев из других стран. Следующими кандидатами являются Аугсбург и Штутгарт. Как сообщило недавно Федеральное статистическое ведомство, по Германии в целом каждый четвертый житель имеет миграционное прошлое", - говорится в статье.
"Тенденцию к стремительно растущему числу мигрантов в обществе не повернуть вспять. Это связано с распространением не только определенных страхов, но и надежд", - говорится в статье.
Примеры Амстердама и Роттердама показывают, что страхи местного населения перед тем, что они могут стать не имеющим значимости меньшинством, оказались неоправданными, замечает Барбара Джон. "Новое социальное большинство представляет собой несколько групп с миграционным прошлым, представители которых сильно отличаются друг от друга в плане образования, этноса, религии, культуры и экономических показателей. Эти группы нередко демонстрируют разрозненность - как и в случае с разными группами местного населения", - передает журналистка.
Кроме того, пишет Джон, со временем подтверждается и другое: "для экономического и социального подъема важно теперь не только местное большинство, но и общество в целом".
Барбара ДЖОН Tagesspiegel
InoPressa 7 августа 2018 года
