… о сексе и сексуальном поведении

Лариса Косова о том, почему в обществе меняются установки в сфере интимных отношений

В России за последние 20 лет выросла поддержка социальных ограничений в сфере сексуального и репродуктивного поведения, свидетельствуют опросы социологов. О том, почему в СССР эти темы были табу, что влияет на усиление консервативной тенденции в отношении этих тем и почему поведение граждан отличается от этих установок, «Газете.Ru» рассказала доцент факультета социальных наук ВШЭ Лариса Косова.

— В начале года и ВЦИОМ, и «Левада» выпускали опросы об установках россиян в интимной сфере. Один из опросов так и назван — «о сексуальных табу». Откуда пошло «табу»?
— На этот вопрос разные исследователи будут давать разные ответы. Мне кажется, что в тоталитарных обществах секс — это всегда табуированная тема. Тоталитарное общество подразумевает тотальный контроль, а страсть контролировать нельзя, она ломает предписанные стереотипы поведения. Давайте вспомним роман Оруэлла «1984». Для системы был страшен не столько разврат — на него смотрели, скорее, снисходительно, сколько страсть — неконтролируемая включенность в другого. В Советском Союзе тема сексуальных отношений была табуирована, политика, связанная с сексуальными отношениями, была репрессивной. В 1934 году было введено уголовное наказание за мужеложество, в 1936 году появился законодательный запрет на аборты, в 1944 году была крайне усложнена процедура разводов. Уровень репрессивности, безусловно, различался в разные периоды существования советского общества, тем не менее государство всегда стремилось регулировать сферу интимного. Сексуально-эротическое стигматизировалось как низкое, грязное, неприличное.
— Теперь мы живем в другой стране…
— Как только происходит смягчение режима, происходит снятие табу в сфере интимного. Вспомним оттепель 60-х — она сопровождалась всплеском интереса к фильмам, книгам, статьям о сексуальных отношениях, о юношеской любви.
Например, знаменитый фильм «А если это любовь». Оттепель 60-х показала, что существуют разнообразные сексуальные практики: добрачный секс, отношения вне брака. Существует половое созревание, наконец, и огромное количество юношеских проблем, им обусловленных. Об этом стали говорить, появились идеи о необходимости сексуального образования в школах. В 1990-е годы эта тенденция усилилась, а в 2000-е годы, не сразу, постепенно возникла обратная волна, консервативная тенденция: бесконечные разговоры про семейные ценности, святость брака, целомудрие, недопустимость абортов, неприятие гомосексуализма, широко транслируемые официальными каналами информации. Важно отметить, что идут эти тенденции именно «сверху».
— Почему? Времена-то свободных нравов, как кажется…
— Что такое массовое сознание? Оно воспроизводится повседневными практиками и информационным полем. Если в информационной среде с невероятным постоянством воспроизводятся установки на то, что семья — это только мужчина и женщина, брак должен быть вечным и нерушимым, детей нужно рожать столько, сколько рожается, а то, что они нищие, — ничего страшного, безусловно, в массовом сознании это будет находить отражение. Когда проводятся опросы — на любую тему, тем более на такую сенситивную, — респондент воспроизводит тот ответ, который считает социально одобряемым, который он слышит от лиц, обладающих, с его точки зрения, авторитетом. Если в информационном поле существует сильная консервативная традиция, она не может не отразиться на результатах опросов. Есть замечательное международное исследование — International Social Survey Programme, в котором участвуют более 40 стран, в том числе и Россия. Респондентам задают вопросы на самые разные темы, например, об отношении к добрачному сексу. Данные показывают рост пермиссивности по отношению к этому типу сексуального поведения в большинстве стран за последние 25 лет. А вот в России фиксируются разнонаправленные процессы.
С одной стороны, хотя доля жестких противников добрачных сексуальных отношений невелика, она выросла за время наблюдений с 13 до 17%, и это значимые различия для анализируемых выборок. С другой стороны, доля тех, кто считает добрачный секс полностью приемлемым, намного превосходит количество разделяющих позицию «ни в коем случае».
В 1991 году 36% ответивших полагали, что в добрачном сексе нет ничего предосудительного, в 1998 году их число увеличилось до 60%. А вот в 2008 году оно снизилось — 50% опрошенных не видят в сексуальных отношениях до брака ничего предосудительного. Схожее усиление консервативной тенденции заметно и по отношению к внебрачному сексу, и, особенно, гомосексуальным связям.
— Судя по опросам, женщины более консервативны. Женщины как бы допускают свою «слабость». Почему?
— Мужчина в нашем обществе — более высокий статус, у нас гендер — социальный пол — влияет на статусные позиции.
— Отчего? От демографического перекоса в послевоенные годы?
— Начнем с того, что так было во всех обществах. Хоть в Англии XIX века, хоть в Америке. Женщина не была самостоятельным экономическим актором. Она была за мужчиной, получала мир из рук своего мужчины — отца, мужа, брата. Лишь во второй половине XIX веке появилась возможность профессионального женского образования — значит, и профессиональной карьеры, и самостоятельного существования. В конце XX века эти процессы ускорились. Сейчас в мире существуют модерные общества, где женщина — независимый экономический актор, пол перестает быть стратифицирующим признаком. В нашем обществе ситуация другая. Связано ли это с военными потерями? В некоторой степени: погибло так много мужчин, оставшиеся обрели некоторый ореол избранности… Но это уже индивидуальные особенности. А есть общие. Гендер перестает быть стратифицирующим признаком в обществах, достигших определенной фазы развития. Мы пока этой фазы не достигли.
Это проявилось и в ситуации с обвинениями в сексуальных домогательствах в адрес депутата Слуцкого. Я бы обратила внимание на два аспекта этой истории. Во-первых, уверенность мужчины-депутата в том, что его внимание в сколь угодно грубой форме — подарок для женщины. Знаете, что меня поразило в моих первых поездках в европейские страны? Люди начинают извиняться не тогда, когда они тебя коснулись, а когда они пересекли некую границу твоей приватности. Вокруг тебя есть пространство, твое пространство приватности, которое нельзя нарушать. Господин депутат — и не только он — действительно не понимает того, что существуют границы приватности.
С другой стороны, вспомним разбор этой ситуации в комиссии по этике. Одна из женщин-депутатов сказала, что была в сто раз красивее и ее никто «не домагивался». Что стоит за этим ответом?
Прежде всего, система представлений о каналах восходящей мобильности. Молодость и красота — дополнительный ресурс социального роста.
Не образование или профессиональные навыки, а сексуальная привлекательность. Кроме того, в этих словах читается упрек в адрес женщин, посмевших возмутиться. Если при моей красоте меня «не домагивались», значит, я вела себя строго и достойно, не пользовалась своими преимуществами, а вы… Одним словом — сами виноваты.
— Но ведь жизнь конкретного человека гораздо многообразнее. И то, что человек принимает социальные установки, не значит, что он не допускает развод. Как соотносятся установки, осуждение и поведение?
— Мы живем в социальной среде. Она может обладать разной степенью агрессивности, что не может не отражаться на индивидуальном поведении. Возьмем 1960-е годы. Сколько было трагедий, когда одинокая женщина рожала ребенка. В метриках такого ребенка в графе «отец» стоял прочерк. Дальше у этого ребенка возникали серьезные проблемы, прежде всего со стороны «добропорядочных» соседей.
— Но ведь сейчас мать-одиночка, добрачные отношения — это не табу…
— Да, конечно, ситуация изменилась. Но нельзя не заметить усиление в государственной политике консервативной традиции — должна быть крепкая семья, единственный брак, никакой контрацепции и так далее. Параллельно существует массовое поведение: например, молодежь считает партнерские, не закрепленные официальным браком отношения абсолютно нормальными. На спускаемые сверху установки можно не обращать внимание до тех пор, пока они не обретают законодательной силы. Или силы общественного мнения.
— Это противоречие характерно, например, для европейских обществ?
— Большинство европейских стран проводит либеральную политику в сфере интимных отношений. Скажем, гомосексуальные браки обретают законный статус во все большем количестве стран. При этом отнюдь не все население одобрительно относится к таким бракам. Это может быть соотношение 50 на 50, 40 на 60. Тем не менее государственная политика — узаконить брак между взрослыми однополыми партнерами, дать им те же права, что и разнополым супругам. Политика нашего государства — консервативная, стремящаяся к излишнему контролю и вмешательству в сферу частной жизни.
Мне такой подход не кажется эффективным. Я полагаю, что если государство куда-то может не лезть — не надо ему туда лезть. Жизнь — вещь саморегулирующаяся.
— Вы говорите об ответах на вопросы согласно общественным установкам. То есть реальное положение дел в вопросе интимных установок невозможно проверить? Разве что можно сопоставить только отношение и статистику абортов… Посчитать любовниц и любовников невозможно?
— Есть большая разница между статистикой и данными, которые вы получаете в ходе опросов. В опросах воспроизводятся социально одобряемые стереотипы. Например, в международном исследовании, которое я упоминала раньше, в ходе опроса на Филиппинах зафиксировано резко негативное отношение к внебрачному сексу — 80% респондентов заявили, что это абсолютно недопустимо.
При этом, поскольку на Филиппинах запрещен развод, там возникает большое количество параллельных семей: мужчины, не разводясь с женой, заводят отношения с другой женщиной, имеют детей. Значит, есть вербальный стереотип «супружеская измена — это плохо», и он широко распространен, и есть реальное поведение. Они существуют в разных плоскостях и друг другу не мешают.
Если мы попробуем провести опрос, был ли у вас любовник или любовница, то, скорее всего, получим социально одобряемые ответы: «Нет, что вы, никогда, храню верность вечно». Если же вы в рамках углубленного интервью один на один беседуете с человеком и незаметно переводите разговор на деликатные темы, действительно, есть возможность получить откровенный ответ. Но углубленные интервью — как и остальные методы «мягкой» социологии — не дают возможности ответить на вопрос «сколько».
Установки в сфере интимных отношений меняются. Европа давно перестала осуждать добрачный секс, в Америке отношение к нему достаточно толерантное.
Но я бы отметила скрытый подвох слова «добрачный»: как бы подразумевается, что люди имеют сексуальные отношения до брака, но вступят же в брак, грех покроют. Установки по отношению к внебрачному сексу намного жестче — супружеские измены не одобряются респондентами большинства стран. Думаю, за этим стоит представление о браке как взаимных обязательствах и об измене как нарушении этих обязательств.
— Примечательно, что среди женщин в крупных городах и среди сельского населения ответы об отношении к сексуальным табу идентичные. Получается, что дело не в экономическом или культурном развитии?
— Данные, которые есть в моем распоряжении, говорят о другом. Урбанизация влияет на систему взглядов — «воздух города делает свободным». На деревне каждый друг друга знает, и все друг про друга знают. Город — это пространство анонимности, пространство разнообразия. В маленькие общинах гораздо жестче социальный контроль. Различия в сексуальном поведении есть, и это фиксируется опросами — город пермиссивнее.
Что касается мужчин и женщин, в нашем обществе им предписано разное поведение. Мужчинам дозволено то, что считается предосудительным в женском поведении. Безусловно, диапазон мужских и женских ролей меняется, но в России это происходит медленнее, чем, скажем, в Европе.
— У нас велик уровень абортов, но велик и уровень их неодобрения. Почему цифры не бьются?
— Проблема абортов — серьезная этическая проблема, острая для многих обществ. Что, например, отличает программу демократов и программу республиканцев в США? Отношение к абортам. Женщина — хозяйка своего тела и имеет право делать с ним то, что считает нужным, или у женщины нет права прервать зародившуюся жизнь?
Что касается России, я бы обратила внимание на следующие обстоятельства. У нас абсолютно не развита система контрацепции. Девочки, да и взрослые женщины, не знают, как правильно предохраняться. В результате уровень абортов в России очень высок. Необходимо просвещение: беременность должна быть планируемой, ребенок должен быть желанным. Бессмысленно рассказывать молодым людям, что не надо вступать в половые отношения, пока не заключите брак, нужно объяснять, что сексуальные отношения — это нормально, но это и невероятная ответственность и за партнера, и за новую жизнь.
— Сексуальное просвещение — это нормально? Сейчас ощущение, что это блокируется в школах.
— К сожалению, да. И нет не только методик, нет преподавателей, которые могут нормально, не краснея, без жеманства на эти темы говорить. Темы очень важные с точки зрения и физического, и психического здоровья. Ребенок, который становится взрослым, должен понимать, что с ним происходит. Он должен понимать, что сексуальное влечение — это нормально, что если нравится несколько партнеров — в этом нет ничего страшного.
Но параллельно с этим должен идти разговор о том, что человек — взрослый человек — несет ответственность за каждый из своих шагов.
И, естественно, девочкам нужно объяснять, как предохраняться, что, как бы мальчик ни нравился, как бы ни хотелось ему уступить, все равно нужно сказать: надень презерватив. Если учительница не может произнести слово «презерватив» или «половой акт», то пользы от этих уроков не будет. С моей точки зрения, это очень серьезная беда, многим детям это осложняет всю последующую жизнь. Об этом много писал Игорь Семенович Кон. Как и где сейчас можно организовать сексуальное просвещение? Боюсь, что сейчас только в семьях.
— Но ведь в семьях это тоже табу!
— К сожалению, да. И часто подростки узнают об интимных вещах друг от друга.

Газета.Ру. 12 мая 2018 года

Отношение к человеческим инстинктам, морали и табу в советское время, "латвийская Камасутра" и фестивальные дети - всему этому и многому другому посвящен документальный фильма "Двойная жизнь. Секс и СССР"

На экраны Риги вышел документальный фильм "Двойная жизнь. Секс и СССР", созданный совместными усилиями Латвии, Франции и Украины.
Картина прослеживает пикантную тему на всем протяжении существования советского государства — с революции 1917 года до развала СССР.
"Пытаться подавить человеческие инстинкты на протяжении семидесяти лет существования советского государства — такая же безнадежная затея, как и повернуть реки вспять", — к такому заключению пришли создатели фильма из киностудии Devini.
Доскональное изучение архивов растянуло процесс работы на долгие девять лет. Съемки проходили в Москве, Санкт-Петербурге, Новокузнецке, Киеве, Харькове, Лондоне, Париже и Риге.
Режиссер и сценарист фильма Инара Колмане получила широкую известность после выхода документального фильма "Мой муж Андрей Сахаров" (2006 г.) о Елене Боннер.
"В "Двойной жизни" я рассказываю о своем поколении, — поясняет режиссер идею своего фильма. — Мне хотелось заглянуть в жизнь того времени обычных людей и рассказать о том, о чем я не успела тогда спросить".

Табу и глоток свободы
История существования двойной морали и табу разворачивается на фоне правления партийных лидеров – от Ленина до Горбачева.
Как правило, в советские времена эротика подменялась спортом – искусство увековечивало образы атлеток и женщин с веслом, активный образ жизни служил единственным оправданием украшающих парки и скверы подтянутых тел, минимально прикрытых одеждой.
Любопытно, что, по мнению авторов фильма, сильнее всего гайки закрутили во времена хрущевской оттепели – именно тогда появились картотеки, которые заводили на представителей нетрадиционной ориентации и проституток.
Впрочем, именно в хрущевские времена в 1957 году в Москве грянул главный глоток свободы — Международный фестиваль молодежи и студентов, развенчавший имидж целомудренных комсомолок. Интернациональные парочки предавались утехам чуть ли не в парках. Спустя девять месяцев родилось поколение советских мулатов и метисов, которое так и назвали – фестивальные дети.
Ну а настоящая демократия настала только во времена Горбачева – обложку американского журнала Playboy впервые украсила советская актриса Наталья Негода, звезда сломившего все табу фильма "Маленькая Вера".

Герои фильма
Вопросы вызывает выбор экспертов – своими воспоминаниями и соображениями о притеснениях прошлого с экрана делятся никому не известные персонажи: бухгалтер на пенсии, сотрудник туристического агентства, швея, музыкант… Это – сознательный выбор создательницы фильма.
"Я не хотела снимать знаменитостей", — сказала Инара Колмане.
Исключениями стали две медийные персоны – пионер латвийской эротической прессы Рита Ласмане (в свое время — главный редактор журнала Princese) и политтехнолог и издатель Юргис Лиепниекс, драматическая история карьеры отца которого иллюстрирует суровость советских нравов. Папа, в то время главный редактор журнала Liesma, лишился должности из-за связи с любовницей.
Создатели фильма намеревались привлечь и "тяжелую артиллерию" – звезду скандального фильма "Маленькая Вера" Наталью Негоду и французскую актрису Марину Влади, исправно снабжавшую во времена дефицита советских коллег по цеху презервативами, противозачаточными таблетками и изящным нижним бельем.
Наталья Негода дала согласие, но отказалась от съемок в фильме в последний момент, а Марина Влади уехала спасаться от аномальной летней жары в Париже к морю – к сожалению, в итоге графики режиссера и легенды так и не сошлись.
От лица науки в фильме вещает российский сексолог, психотерапевт и общественный деятель Лев Щеглов.
Смелое искусство на запретную тему представлено черно-белыми фотографиями россиянина Николая Бахарева – советские пары позировали ему в квартирах и на пикниках, в кроватях и на пляжах. Для съемок эпизодов про Бахарева съемочная группа отправилась в его родной Новокузнецк, но самого убеленного сединами фотографа "поймали" в Лондоне.
В фильме использованы архивные материалы – от советской кинохроники и карикатур из журнала "Крокодил" 20-х гг. до малоизвестных эротических рисунков советского режиссера Сергея Эйзенштейна и тайных дневников латышского гомосексуала, обнаруженных на чердаке жильцом частного дома.

"Латвийская Камасутра" и ветер перемен
Эффект разорвавшейся бомбы на заре 80-х произвела книга сексопатолога Яниса Залитиса "Во имя любви", выпущенная тиражом 99 тысяч экземпляров.
Работники ЗАГСов некоторое время вручали богато иллюстрированное издание в качестве подарков новобрачным, но вскоре партийные функционеры распорядились его уничтожить – "латвийскую Камасутру" вывезли под Огре и сожгли.
Не меньший фурор вызвал выход легендарного номера журнала "Зилите" в 1989 году с комиксом Мариса Путниньша "У нас будет ребенок", в котором детям наглядно объяснялось, что их вовсе не нашли в капусте.
Выпуск этого журнала в уже пропитанном свободой воздухе — своего рода символ падения "железного занавеса" в Латвии – спустя год республика уже провозгласила независимость от СССР.
Создатели сознательно не стали затрагивать в фильме военные времена и эпоху хиппи. Инаре Колмане не хотелось погружаться в тематику насилия, ну а "дети цветов" в СССР появились позже, чем в других европейских странах, и ничем особенно не отличались от зарубежных.
Для зрителей постарше это исследование эпохи станет катализатором воспоминаний об отсутствии противозачаточных средств, нелегальных абортах и ухищрениях по созданию хоть немного сексуального белья в домашних условиях. Для тех, кто помоложе, – экскурсом в недавнюю историю.
В чем же злободневность этого кино?
"Сегодня в Латвии настали времена нездорового пуританства, — считает режиссер. — Этот фильм не только попытка осмыслить наше прошлое, но и подумать о настоящем, а также о том, что мы не договариваем своим детям. Надеюсь, кино получилось не слишком дидактичным".

Симона АЛЕКСЕЕВА. Sputnik. 18 мая 2018 года

Кому секс приносит больше удовольствия: мужчинам или женщинам? И если бы вам пришлось делать выбор, от чего бы вы с большей готовностью воздержались: от секса или от бекона?
Ответы зависят не только от того, к кому вы обращаетесь с этим вопросом, но и от того, что именно вы понимаете под сексом (и как относитесь к бекону).
Имея опыт занятий сексом как мужчина, а потом как женщина — разумеется, речь идет о смене пола — возможно, я сама могу пролить свет на эту дискуссию, хотя учитывая сложность такого «путешествия» бывают моменты, в которые я бы предпочла не обладать этим знанием. Такова история моей жизни: я всегда оказывалась в экспериментальной группе и никогда — в контрольной.
Чтобы изучить эти вопросы, я обратилась к двум надежным источникам: современной науке и греческой мифологии. Сначала взглянем на легенду о Тиресии — прорицателе, который, нарушив покой магических змей, превратился в женщину и в течение семи лет пробыл в таком состоянии. Некоторое время спустя Зевс и Гера попросили Тиресия разрешить их спор о том, кто получает больше удовольствия от любовного соития. Когда Тиресий ответил, что для женщин удовольствие от секса в девять раз больше, чем для мужчин, Гера пришла в такую ярость, что ослепила его.
Зевс, желая смягчить наказание, наделил Тиресия утешительными дарами: способностью прорицать и долгой жизнью.
В этой истории меня всегда смущала непоколебимая уверенность Зевса и Геры в том, что секс приносит больше удовольствия именно противоположному полу, а не тому, к которому принадлежат они. И все же, как показывает опыт, эта история повторяется у очень многих людей, которых я знаю, ведь мы так часто убеждены в том, что другие всегда счастливее нас самих.

Почему?
Чтобы обсудить этот вопрос, я пригласила на чашечку кофе Элен Фоли Helene Foley), профессора антиковедения в Колумбийском университете и Барнард-колледже. «Греки верили, что само женское тело определяет предрасположенность женщины к непостоянству, — сказала она мне. — Мужчины, напротив, считались физически, эмоционально и умственно более устойчивыми и гордились своим самоконтролем. Возможно, Гера пришла в неистовство из-за того, что вывод Тиресия как бы подтверждал склонность женщин к удовольствию и недостаток у них контроля».
Конечно же, удовольствие не ограничивается оргазмами. Но, как ясно демонстрирует замечательное видео от AsapScience, оргазм — это действительно потеря контроля в самом лучшем смысле слова, которая характерна как для мужчин, так и для женщин. В кульминационный момент отключается орбитофронтальная кора головного мозга — та самая, которая отвечает за разум и самооценку.
Правда между мужским и женским оргазмом существуют большие различия: женский оргазм длится дольше — в среднем более 20 секунд — по сравнению с тремя-десятью секундами у мужчин. Между тем последние могут похвастаться большим числом оргазмов: им удается достичь наивысшей точки в 95% случаев по сравнению с 69% у женщин.
Еще одним важным фактором, когда речь заходит о степени удовольствия, является сам тип секса: мужчины-натуралы и геи, например, испытывают примерно одинаковое количество оргазмов. Между тем лесбиянки испытывают на 20% больше оргазмов, чем женщины-натуралы — возможно, потому, что лесбийский сексуальный акт как правило длится дольше (от 30 до 45 минут у средней пары лесбиянок по сравнению с 15-30 минутами у натуралов).
Что касается меня, то за плечами у меня почти 20 лет женского оргазма (с момента смены пола и до сегодняшнего дня), а до этого столько же лет — мужского. Не вдаваясь в подробности, я могу подтвердить, что это очень разный опыт. Иногда я думаю об этом как о различии между испанским и итальянским. Разумеется, они похожи. Но черт побери, все-таки какая разница!
Тем не менее, секс для меня менее важен, чем любовь. Так было, когда я был мальчиком 15 лет, и теперь, когда я женщина 59 лет. Тогда, как и сейчас, все, чего я хотела, было любить и быть любимой.
Возможно, я в большей степени отношусь к экспериментальной группе, чем к контрольной, но в этом чувстве я не одинока. Недавний опрос показал, что есть восемь вещей, которые американцы предпочли бы сексу в том случае, если бы им пришлось выбирать между одним и другим и на год лишить себя конкретного удовольствия: среди них крепкий ночной сон, мобильные телефоны, молодость и, да, бекон.
Без бекона я, скажем так, прожила бы, но в моей жизни — как и у большинства мужчин и женщин — любовь и секс таинственным образом переплетаются, как та пара заколдованных змей, превративших Тиресия в женщину, или как две версии одного изображения, отражающегося в зеркале комнаты смеха. В своем великом рассказе «Заблудившийся в комнате смеха» Джон Барт задает печальный вопрос: «Для кого эта комната смеха?» И предлагает на него такой ответ: «Возможно, для любовников».
Однако на последних страницах рассказа окончательно потерянный и томящийся от любви главный герой размышляет о сверкающем запутанном мире, который простерся перед ним. «Вот бы он никогда в жизни не попадал в комнату смеха, — пишет Барт. — Но он туда уже попал. Потом: вот бы сейчас умереть. Но он не умер. И следовательно, судьба ему с тех пор строить комнаты смеха для других людей и тайком нажимать на пружины — хотя он сам с гораздо большим удовольствием оказался бы среди любовников, для которых, собственно, и строятся комнаты смеха».

Дженнифер БОЙЛАН (JENNIFER FINNEY BOYLAN) The New York Times, США. 16 мая 2018 года
ИноСМИ.RU. 20 мая 2018 года