Л.Д. Гудков
Особенности модернизации в России и характер
русской этнонациональной идентичности

1. Обычно, когда говорят о модернизации в России, во внимание принимается лишь самые общие черты и результаты этого процесса: высокие уровни промышленного развития, урбанизации, образования, здравоохранения и относительно рациональное демографическое поведение населения. Но при этом, как правило, за скобками оставляют направляющие этого процесса, его институциональные рамки и мотивационные особенности, принудительно-форсированный, даже репрессивный характер модернизации, обусловленность развития целям тоталитарного режима, задачам его воспроизводства. Крайне редко принимается во внимание также и социально-культурные обстоятельства, предопределившие крах модернизации первого типа, имевшей место до начала первой мировой войны и вызвавшие контр-модернизацию советского типа. Между тем, эти моменты - не факультативные свойства российского или советского процесса, а принципиальные характеристики самого процесса и мотивационных составляющих российско-советской модернизации.

2. Модернизация в России 1928-1975 годов (до проявления очевидных признаков стагнации и краха системы) - представляла собой односторонний процесс военно-промышленной модернизации, соответствующий интересам воспроизводства тоталитарного режима. О достижениях технологического и научного развития, образовательной системы можно говорить только применительно к сферам, отвечавшим нуждам интересам ВПК. Социальная же сфера в самом широком смысле, включая и повседневную жизнь, модели человека и его запросов, оставалась в состоянии искусственной бедности, зависимости от патерналистской политики режима.

3. Неразвитость гражданского общества, систематическое блокирование модернизации на уровне экономической и частной жизни в обществе - это не случайно-историческое последствие российской политической и национальной культуры, а результат последовательной планомерной политики, функционирования специфической системы институтов тоталитарного типа, подавляющих формирование универсальных структур ценностей, мотивации, гратификации достижения, нормативных правил поведения, характерных для сложных и дифференцированных обществ. Планово-распределительная система экономики, базирующаяся на жестком рационировании потребления, хроническом дефиците благ и услуг, неизбежно предполагала иерархический порядок организации общества, закрытый (квази-сословный) характер социальной структуры и группообразования, систематическое ограничение социальной вертикальной и горизонтальной мобильности. Длительное существование этого порядка могло быть легитимировано идеологией, при всех своих вариациях опиравшейся на специфический, двойственный комплекс идей и представлений, включавший официальные компоненты "героически-державный" культа (конститутивное значение "врагов" разного рода, внутренних и внешних), а соответственно, - требования готовности к мобилизации, индивидуального "самопожертвования", "аскезы", оправдания бедности, приоритетов социального целого (власти как "общества"), с одной стороны, и неизбежно следующего из этого - неформального опыта частного выживания, кодекса неформальной солидарности (семейной, этнической, локальной, неформально-групповой и т.п.). Закрытость возможностей индивидуального достижения привела к формированию латентных структур негативной идентификация как особого типа механизмов систематического приспособления к требования режима (двоемыслия, социального лицемерия, множества компенсаторно-защитных представлений и комплексов). Коллективная идентичность, таким образом на поздних фазах советского общества и перестройки включала в себя семантические представления, санкционирующие как систематическое снижение запросов (понижающая адаптация), так и защитно-изоляционистские формы редукции напряжений, вызванных разрывов запросов и конфликтом ценностей. Результатом этого стали позднейшие противоречия в системах национальной и этнической, повседневной и государственной идентичности, нерационализируемость норм и правил достижения частных целей, усиливающийся партикуляризм, тормозящий. А часто и блокирующий модернизационные импульсы развития.

4. Система этнонациональных референций строится на нескольких взаимосвязях: представлениях о патерналистской "власти" как агенте модернизации, соответственно, необходимости ее поддержки и признании ее символов (войны, военной мощи, героического прошлого); солидарности с ней, определяющих горизонтальные отношения "свои-чужие"; и, наконец, защитных по отношению к власти комплексах двоемыслия, символах и нормах неформальной, частной, партикулярной (семейной, локальной, групповой идентичности).

5. Систематически воспроизводящаяся двойственность этого рода может компенсироваться только ревитализацией традиционалистских, даже - архаических (или точнее - псевдоархаических) представлений. Отсюда усиление в последние годы национал-популизма в политике, рост неотрадиционализма и ксенофобии, бытовой этнической агрессии, зависти и изоляционизма. Нынешний характер этнонациональной идентичности, поэтому может быть квалифицирован как защитно-консервативный. Автор предполагает подчеркнуть роль немодерных представлений как средств интеграции всего целого.
6. Опираясь на данные многолетних социологических опросов ВЦИОМ, докладчик кратко попытается описать типичные составляющие массовых этнических представления о "себе" и "других", наметить шкалу этнонациональной идентичности, заданной свойствами и качествами модернистской утопии "Запада".

Демоскоп Weekly издается при поддержке:
Фонда ООН по народонаселению (UNFPA) - www.unfpa.org (c 2001 г.)
Фонда Джона Д. и Кэтрин Т. Макартуров - www.macfound.ru (с 2004 г.)
Фонда некоммерческих программ "Династия" - www.dynastyfdn.com (с 2008 г.)
Российского гуманитарного научного фонда - www.rfh.ru (2004-2007)
Национального института демографических исследований (INED) - www.ined.fr (с 2004 г.)
ЮНЕСКО - portal.unesco.org (2001), Бюро ЮНЕСКО в Москве - www.unesco.ru (2005)
Института "Открытое общество" (Фонд Сороса) - www.osi.ru (2001-2002)