… о северокавказской модели брака

Молодежь в Дагестане и Карачаево-Черкесии чтит традиции и строит семью почти так же, как старшие поколения.
В последние десятилетия молодые люди женятся и рожают детей позже, чем их родители. Число детей в семье редко превышает уровень простого воспроизводства, когда на смену двум родителям приходят двое наследников (см. Человечество выбирает низкую рождаемость). Эта демографическая «унификация» затронула и республики Северного Кавказа. Даже в тех из них, где рождаемость выше общероссийской (в республиках Северо-Восточного Кавказа), она за последние 30 лет снизилась по крайней мере в полтора раза. Зато сохраняется значительно больший, чем в России в целом, возрастной разрыв между мужем и женой.
Эти «числовые» отличия сопровождаются сохранением традиционного уклада семьи. За «подбор» жениха или невесты там часто отвечают старшие родственники. Заметная часть женщин, особенно в сельской местности, ограничиваются ролью домохозяйки. Об этом Козлов и Казенин рассказали в докладе «Какие социальные факторы поддерживают демографический "консерватизм" Северного Кавказа?».

Что «консервирует» семейный уклад
«Традиционная семья» — многодетная, с ранним материнством, с жесткими гендерными ролями (мужчина — глава семьи, добытчик; женщина — мать и жена, хранительница семейного очага) — во многих странах ушла в прошлое. Семейный уклад модернизировался. Семьи создаются в более поздних возрастах, в них меньше детей. Гендерные «амплуа» более разнообразны. У женщин больше возможностей самореализоваться вне семьи — в профессии и хобби.
Однако такая модернизация не тотальна. Во многих странах она охватывает не все регионы. Так, в национальных республиках Северного Кавказа во многом сохраняются прежние модели семьи. В частности, женщины рожают первенца в более раннем возрасте, чем в среднем по России. В Дагестане — в 23,5 года, в России в целом — в 23,7 года, выяснили исследователи.
Исследование помогло выявить условия, в которых отличия Северного Кавказа от России в целом по семейным характеристикам проявляются ярче всего:

• сохранение гендерных иерархий, которые ограничивают самореализацию женщин за пределами дома — получение образования и работы;
• действие поколенческих иерархий: «отцы» вершат судьбу «детей» — так они влияют и на заключение брака;
• строгость следования мусульманским практикам (религиозное воспитание детей, пост, молитвы и пр.).

«Не во всех северокавказских регионах и, разумеется, не во всех семьях внутри одного региона эти явления присутствуют в одинаковой степени, — уточняют исследователи. — Но там, где они явно выражены, более вероятна и "особость" брачно-репродуктивного поведения».

Соблюдается «старшинство» мужа
Помимо числа детей и возраста, в котором женщина рожает первенца, особенностью Северного Кавказа по-прежнему остается ощутимая разница в возрасте мужа и жены.
В Дагестане муж в среднем старше жены на 4,9 лет, а в Карачаево-Черкесии — в среднем на 5,6 лет, выяснили ученые в полевом исследовании, проведенном в 2016 году в сельской части республик Северного Кавказа. Для сравнения: общероссийская разница в возрасте мужа и жены — 2,5 лет. В Дагестане были опрошены 936 замужних женщин в возрасте от 16 до 39 лет, в Карачаево-Черкесии — 602 женщины того же возраста*. На этот возрастной промежуток, в основном, и приходится заключение браков.
Многочисленные исследования показали, что контрасты в возрастном разрыве между супругами в разных странах мира не могут объясняться лишь ситуацией на «брачном рынке» — диспропорцией женщин и мужчин разных поколений. Северный Кавказ здесь не исключение. На возрастной разрыв там явно влияют и такие социокультурные факторы, как охват женщин школьным образованием и организация семьи по жесткому патрилинейному принципу, когда жена входит в семью мужа, но не наоборот.
В целом больший возрастной разрыв между мужем и женой связан с более зависимым социальным положением женщины — с жесткостью действия гендерных иерархий в социуме, пояснили ученые.

Дагестан: на браки молодежи влияют родители
Исследователи изучили связь возрастного разрыва между мужем и женой и компонентами традиционного семейного уклада в Дагестане и Карачаево-Черкесии.
Возрастной разрыв рассматривался как зависимая переменная. Независимыми переменными были разные социокультурные характеристики семьи. Среди них Козлов и Казенин выделили, например, способ знакомства будущих супругов (сами познакомились или с помощью родственников) и принятие решения о заключении брака (самостоятельное или нет).
В Дагестане возрастную разницу между супругами повышали такие социокультурные факторы, как:

• «заочное» сватовство — отсутствие знакомства между супругами до заключения брака;
• знакомство супругов между собой по инициативе родственников;
• принятие молодыми людьми решения о браке с участием родителей невесты.

Кроме того, «увеличивающее» влияние на возрастной разрыв оказывает факт государственной регистрации брака позже мусульманской свадьбы. Такая очередность событий — сначала мусульманское бракосочетание, затем поход  в загс — «связана с соблюдением в семье женщины основных религиозных практик (поста, религиозного воспитания детей и т. д.)», поясняет Владимир Козлов.
Исследователи также проанализировали динамику социокультурных факторов, значимых для возрастной разницы между супругами. Эксперты брали пятилетние возрастные группы — например, 20-24 года, 25-29 лет — и до 35-39 лет.
От тридцатилетних к двадцатилетним женщинам в Дагестане убывает лишь доля незнакомых со своим супругом до свадьбы. По другим параметрам заметных контрастов между поколениями нет. «Те признаки семейного уклада, с которыми связан большой возрастной разрыв между супругами, не исчезают от поколения к поколению, — говорит Козлов. — Это позволяет предположить, что в сегодняшнем Дагестане особенности семейного уклада способствуют устойчивости большого возрастного разрыва между супругами».

Карачаево-Черкесия: на браки влияют образование и работа
В этой республике набор социокультурных особенностей, определяющих разрыв в возрасте между супругами, оказался другим.
В отличие от Дагестана, в Карачаево-Черкесии для возрастной разницы значимы образование женщины и ее труд за пределами дома и не значима степень религиозности. При этом, так же как и в Дагестане, в Карачаево-Черкесии сохраняются признаки зависимости от старшего поколения в принятии решений.
Динамика социокультурных особенностей в этой республике оказалась разнонаправленной по поколениям. Число женщин, на брак которых повлияли старшие родственники, от поколения к поколению уменьшается. «Не были знакомы с мужем до свадьбы, с будущим мужем познакомили родственники — у старших поколений в Карачаево-Черкесии таких случаев больше, чем у младших, — рассказал Владимир Козлов. — А вот число женщин, учившихся после школы, а также занятых или только планирующих трудоустроиться, напротив, уменьшается к более молодым поколениям».

Какова ситуация на «ярмарке невест»
Таким образом, на примере Дагестана видно, что молодежь на Северном Кавказе в значительной мере следует примеру старших поколений, придерживается влиятельных социокультурных традиций в семье (здесь следует оговорить, что опрос проводился только в сельской местности; в городской среде Дагестана предварительные наблюдения позволяют предполагать более заметный отход от традиционного семейного уклада). Этим и объясняется консерватизм семьи и брака в регионе. В Карачаево-Черкесии есть признаки модернизации поведения молодежи: «заочных» знакомств жениха и невесты и сватовства с помощью родителей меньше.
«На этом фоне тот факт, что в Карачаево-Черкесии средний возрастной разрыв между супругами оказался выше, чем в Дагестане, представляется неожиданным», — заметил Владимир Козлов. Попытки объяснения появятся в ходе дальнейших исследований. «Альтернативой социокультурному объяснению возрастного разрыва может быть «удельный вес» разных возрастов мужчин и женщин на брачном рынке», — резюмировал эксперт.
*Опрос в форме структурированных устных интервью проводился в сельской местности и охватил респонденток всех ключевых этносов данных регионов.

АВТОРЫ ИССЛЕДОВАНИЯ:
Константин Казенин, руководитель Центра региональных исследований и урбанистики Института прикладных экономических исследований РАНХиГС.
Владимир Козлов, доцент кафедры демографии Института демографии НИУ ВШЭ.

Ольга СОБОЛЕВСКАЯ. «iq.hse.ru», 25 мая 2017 года